Иоанниты

Жилин Сергей

– Слушай, я свой нож не точил недели три, давай я его достану и нарежу им сыр тоньше бумаги. Посмотришь, какой это молоток.

– Ну, допустим, у тебя получится, но это не значит, что ножами можно пренебрегать.

– Я тебе говорю, что, как ты, их так часто затачивать ненужно. Вон сейчас они у тебя тупые?

– Какое там – бриться можно.

– Тогда какой толк, если они ещё острее станут? Ты ими и так кого угодно запорешь, зачем тебе три скальпеля?

Роде вновь остановился и поднял нож на уровень глаз, взглянув в своё

отражение в отточенной стали. Задумчиво покачав оружием, он пожал плечами:

– Да мало ли.

Дюкард не вытерпел и в сердцах плюнул:

– И чего я тебя учу? Вжикай по своим иголочкам, раз дел важнее нет. Ты-то меня поддерживаешь, Август?

– Ну, я свою саблю точу раз в две недели, иногда чаще, когда работать ею много приходится.

– А у тебя сабля есть?

Тут я понял, что за всё время так и не извлекал Ниак из Мада, а в ножнах оружие никак на саблю не похоже. Хороший выдался момент хвастануть магическим клинком.

– Да, есть, сейчас покажу, – кивнул я и поднялся.

– Погоди, она у тебя здесь?

– Вы удивитесь, но здесь.

Мне выделили уголок, где я могу, не боясь, оставлять свои вещи. В самом деле, с тех пор на мою ременную систему никто не позарился. Боялся я, на самом деле, только Дени и Адама, которые в научном интересе разберут всё до болтика. Может, они так и делают, просто всё собирают обратно и кладут на место… недаром мне кажется, что затвор стал мягче…

Отцепив от системы, я принёс ребятам смешные, просто игрушечные ножны. Они предсказуемо застыли с глуповатым выражением лица, чуя подвох, чудеса и обман одновременно. Я же просто сел на своё место, вручил Дюкарду пару артефактов и нарочито небрежно представил:

– Вот, Ниак и Мада, артефакты иоаннитов.

– И это сабля? – промямлил Дюкард.

– Тут от сабли один эфес, – усмехнулся Роде, продолжая затачивать нож не глядя.

Бородатый решил-таки проверить, что за оружие попало ему в руки, и потащил его из ножен. Он сделал короткое и резкое движение, готовый извлечь кинжал или что-то похожее, поэтому магическая сабля чуть не вывалилась у него из рук после такого обращения. Брови Дюкарда поползли наверх, точильный брусок Роде замолчал. Соображая, что перед ним самая настоящая сабля, бандит потянул медленнее, извлекая фут за футом.

Наконец из ножен Мада выполз отличный во всех отношениях клинок, изогнутый значительно меньше, нежели другие сабли. Заботливо отложив ножны, Дюкард принялся на ощупь проверять, нет ли тут какого обмана, но пальцы его коснулись самой настоящей стали. Ну, не решусь утверждать, что сталь настоящая: мне неведомо, как и из чего творили артефакт.

– Погляди-ка, Роде! Как тебе такая иголочка?

– Настоящая сабля, отличная ковка, – оценил оружие любитель ножей. – А эти ножны? Трюки иоаннитов, да?

– Именно что, – я, надо полагать, похож на ярмарочного фокусника, самодовольно взирающего на впечатлённого обывателя. – В первый раз увидел – сам не поверил.

–

Удобное дело – саблю в кармане таскать. А всё дело в ножнах или в клинке?

– В обоих. Пробовал Ниак, – указал я на саблю, чтоб было понятнее, – вдевать в другие ножны – не работает. Пробовал и в Мада что-нибудь иное втолкать – аналогично. Они друг для друга созданы.

– Это в честь чего такие подарили? – спросил Дюкард, продолжая разглядывать оружие со всех сторон и взвешивать его в руке.

Мне только мечтать о таком подарке.

– Её не дарили, я её случайно нашёл. Создал Тесквока, но я даже не знаю, кто это такой.

– Вот как, а я думал вы… ну, вроде как все друг друга в лицо знаете.

– Я думал, вы в Фанеке тоже. Приду, спрошу, а вы сразу и скажете, где искать Монарха.

Одобрив шутку, Роде с Дюкардом задорно рассмеялись. С их-то голосами это вышло… отталкивающе, скажем уж прямо. Когда они просто разговаривают, я не обращаю внимания, но смех сразу напоминает, что передо мной не оперные певцы.

Бородач сделал несколько ударов по невидимому противнику, после чего поднёс лезвие к носу Роде:

– И как? Молоток, по-твоему?

– Вовсе нет, это целая кувалда. Таким лезвием только сваи вколачивать.

– Понимаешь ты! – обиделся больше моего Дюкард и загнал Ниак в Мада. Заметно было, что ему ещё очень непривычны несоизмеримые оружие и ножны. Он вернул их мне, напоследок оглядев артефакты.

Роде принялся за второй нож: обоюдоострый, с листообразным клинком. Точильным камень задвигался с ювелирной точностью.

Сам бы натачивал оружие днями и ночами, вот только боюсь, что против Монарха это не станет решающим аргументом. И тут что-то в голове щёлкнуло, что сам собой сорвался давно беспокоивший меня вопрос:

– А почему вы пошли против этого Монарха?

– Что значит «почему»? – прохрипел Роде, не прерывая работу. – Виктория приказала, мы и пошли.

– Я в том смысле, что мы сейчас шкурой рискуем. Мне это нужно, вот я и рискнул, а вам-то дела нет до этого Монарха…

Оба они призадумались, но краем сознания я почувствовал, что рассуждения их вертятся вовсе не вокруг возможности отступить. Почему-то мне сейчас более чем очевидно, что они просто подбирают слова.

Так и оказалось:

– Понимаешь, Август, – взял слово Дюкард, вмиг оказавшись мудрым и размеренным, – у нас тут что-то близкое к семье. Раз Виктория решила, что нам надо прижучить Монарха, то мы и сомневаться не будем.

– Но мне всё равно непонятно, чего так покорно идти на смерть.

– А если все пойдут, а кто-то один откажется? С кем он останется? Тут так просто не объяснишь, Август. Опять же, мы навидались смертей столько, что не боимся её… то есть, не боимся, если она будет общей. Лучше всем шагнуть в могилу, чем выжить в одиночку. Вот остаться одному – это поистине жутко. А кому мы нужны, кроме друг друга и жандармов, верно, Роде?