Ирано-таджикская поэзия

Рудаки Абульхасан

ПОХОД ИСКАНДАРА НА ЧИН

Шах Искандар — полмира властелин — Поднялся и повел войска на Чин. Когда хакан об этом услыхал, Как бедствию противостать, не знал. Отправил к Искандару он посла С подарками — во избежанье зла; Запас одежды, снеди и плодов Послал ему — рабыню, двух рабов. Шах Искандар подарки получил И в изумленье палец прикусил. Спросил себя: «Неужто, государь, Так победителей дарили встарь? Хакан тебя подарком столь скупым Унизил бы пред воинством твоим. То не простой подарок. Нет, в нем есть Сокрытый смысл. Но как его прочесть?» Шах долго думал и в конце концов Призвал к себе на помощь мудрецов, Испытанных наставников своих,— Разгадку тайны он спросил у них. И самый мудрый отвечал ему: «Сей дар подобен тайному письму, В нём сказано: «Будь царь ты иль солдат, Но есть рабыня для ночных услад И сильных два раба, чтоб исполнять, Чего б ни захотел ты пожелать, И есть запас одежд на круглый год, И всяческая снедь и сладкий плод,— Хоть ты б миры миров завоевал, Клянусь — от жизни больше бы не взял! О чем тогда еще вам тосковать? Зачем с соседом мирным воевать?» Ответ тот Искандаром понят был. Шах злую волю в сердце преломил. В дверь мира он к хакану постучал. «Да будет мир меж нами!» — сам сказал. Мир в мире — без насилий и обид — На камне справедливости стоит. И коль ты хочешь овладеть страной, То на пути добра и правды стой.

ПИСЬМО ИСКАНДАРА АРАСТУ

Шах Арасту посланье написал: «Учитель мой, меня ты воспитал. Во мне — скрижаль ученья твоего, И поднят я величием его. И без тебя, наставник мой и друг, Я не пил бы из родника наук. Пошли мне горсть от той воды живой, И будет счастлив выученик твой. Дай мне заветы, как себя вести Во всех делах на жизненном пути. Пусть россыпью алмазною они Сияют мне во все года и дни!» И Арасту посланье прочитал И для царя заветы начертал. «О свет Юнана, просьбою своей Ты дал мне мощь для истинных речей. Что я перед тобой? Но я дышу, О шах, твоим веленьем и пишу. Сей мир — седой колдун, коварный

змей, Обманщик проницательных людей. Нельзя понять — добро он нам сулит Или бедой внезапною грозит. К предательству готовый каждый час, Все отберет в конце концов, что даст. И все, что он обильно породит, Он сам потом безумно истребит. И нет светила у него в дому, Что не уйдет со временем во тьму. Чуть он венцами башни завершит, Их сам землетрясеньем сокрушит. Короной, счастьем, властью наградит, Потом повергнет в прах, всего лишит, Кого ни наградит, тотчас потом, Как глупое днтя, скорбит о том. Дешевый камень смертному дает, Взамен алмазы чистые берет. Вот он ущерб наносит мудрецу И столько же взамен дает глупцу. Он проломает брешь в стене твоей Для укрепленья вражьих крепостей. В саду потопчет розу и тюльпан, Чтоб разрослись колючки и бурьян. Мир темный смысла здравого лишен, Добра от зла не отличает он. Богатства у него не вымоляй, Любым его дарам не доверяй. Не будет меж добром и злом черты, Когда без смысла щедрым будешь ты. И если даже царство в дар даешь, Но безрассудно — дар твой стоит грош».

РАССКАЗ ОБ УЧЕНОМ, ПОТЕРПЕВШЕМ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Жил муж — светлосердечен и учен. В кругу невежд истосковался он. Чтоб с сердца смыть печаль, однажды в ночь Собрал пожитки и уехал прочь. И вытерпел в пути пустыни зной, И на корабль надежный сел, как Ной. Но в море дивы разъяренных волн Корабль разбили, словно утлый челн. Был вычеркнут из книги жизни он, Но все же был нечаянно спасен. С обломками из бездны водяной Он на берег был выброшен волной. Там, чтоб себя хоть скудно пропитать, Он проходящим людям стал гадать. Он палкой на песке изобразил Движение планет и строй светил. Сходиться люди начали к нему, Дабы узнать, что суждено кому. Он так был в предсказаниях велик, Что до султана слух о нем достиг. Его к себе владыка пригласил, С собою рядом с честью посадил, Воздал, как море, от своих щедрот За все, что он утратил в бездне вод. Та милость не тщеславие, — она Была любовью к людям рождена. Когда ученый милость увидал, За милость благодарностью воздал. Открыл чернила, очинил тростник, И новый голос в тростнике возник. Писал он: «Волю к цели устреми И все, о шах, от разума возьми. Соедини в себе познаний круг, Полезен людям стань, как лучший друг. Сил не жалей для славных дел мирских И, друг, тогда не бойся бурь морских. Когда гроза корабль твой разобьет И все добро поглотит бездна вод, Но продолжаешь ты свой путь, пока Хотя б за доску держится рука,— На доброе надейся, коль с тобой Твой ум и бдительность души живой. Не опирайся на небытие. Что пользы в вещи, если нет ее? * Дай, кравчий, животворного вина! Да будет чаша до краев полна!

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ИСКАНДАР ДОСТИГ ГОРОДА ЛЮДЕЙ, ЧИСТЫХ НРАВОМ

Мир Искандар решил завоевать, Чтоб явное и тайное узнать. Его поход был труден и велик. И дивного он города достиг. То город был особенных людей. Там не было ни шаха, ни князей, Ни богачей, ни бедных. Все равны, Как братья, были люди той страны. Был труд их легок, но всего у них В достатке было от плодов земных. Их нравы были чисты. И страна Не ведала, что в мире есть война. У каждой их семьи был сад и дом, Не заперт ни затвором, ни замком. Построен перед каждым домом был Подземный склеп для родственных могил. Был Искандар их жизнью удивлен, И вот какой вопрос им задал он: «Все хорошо у вас, но почему Гробницы вам при жизни? Не пойму!» Ответили: «Построены они, Дабы во все свои земные дни О смерти помнил каждый человек, Чтоб праведно и честно прожил век. Врата гробниц — безмолвные уста; Но мудрым говорит их немота, Что кратки наши дни, что все умрем, Что этих уст мы станем языком» Шах вопросил: «А что ж вы без замков Живете, дверь открывши для воров?» Ему сказали: «Нет у нас воров, Как нет ни богачей, ни бедняков, У нас все обеспечены равно. Здесь, если бросишь на землю зерно, Ты сам-семьсот получишь урожай, Так щедро небом одарен наш край». Шах вновь им: «Почему никто из вас Меча не обнажил в урочный час, Чтоб власть свою народу объявить, Чтоб твердый свой закон установить? Как можно жить без власти? Не пойму!» И граждане ответили ему: «Нет беззаконий средь людей страны! Нам ни тиран, ни деспот не нужны». Вновь шах спросил их: «Дайте мне ответ А почему средь вас богатых нет?» Сказали шаху: «Нам — сынам добра — Противна жадность к грудам серебра. Нет в мире яда — алчности страшней, И нет порока — скупости гнусней. Обычаи и нравы эти к нам Пришли от предков, от отцов к сынам. Отцами наши взращены сады, Мы их храним, снимаем их плоды». Был Искандар всем этим поражен, И повернул войска обратно он. И проезжал он мимо мастерской, Где было видно — трудится портной. Столь яркий свет лило ее окно, Что стало у царя в глазах темно. Какую тот портной одежду шил? Он жилы сердца резал и кроил, Сосуды страсти низкой разрывал И как-то их по-новому сшивал. Пороки сбросив, словно хлам одежд, Как нитку, шею скручивал невежд, Иглы не выпускал из быстрых рук. Шах Искандар сказал ему: «О друг! Ты знал, что я гощу у вас в стране. Что ж ты с народом не пришел ко мне? Зачем от нас лицо ты отвратил, Иглою быстрой к нам не поспешил?» Портной сказал: «Я — вольный человек. Я никому не кланялся вовек. Моя судьба чужда твоей судьбе, Из-за чего ж мне кланяться тебе? Не по сердцу мне трон высокий твой, Так что ж змеей мне ползать пред тобой? У нас два шаха здесь делили власть, Но жизнь их в некий день оборвалась. С престола в темноту они сошли И ничего с собой не унесли. От их порфир, от их шелков цветных Остались только саваны на них. Ушли они, когда пробил их час. Они чужими были здесь у нас. И потому без почестей их прах Похоронили далеко в горах. Сложили прямо наземь, не в гробу. И я пошел оплакать их судьбу. Взглянул на тлен, оставшийся от них, И на разбросанные кости их. Хотел я их сложить, как надлежит,— Не понял, что кому принадлежит». Шах молвил: «Ты познаньем озарен. Ты мудростью великой одарен. Коль хочешь — осеню тебя венцом, Поставлю здесь над городом царем». Сказал портной: «Благодарю за честь, Но лучше я останусь тем, что есть! Зачем мне шить себе наряд царя, Бессмертья шелк кроить и портить зря И однодневный шить себе багрец? Другому нищему отдай венец!» * О кравчий, на корабль разбитый мой Внеси корабль бокала золотой! Чтоб я, средь сонма тонущих пловцов, Живым достиг желанных берегов, Певец, по струнам проведи смычком И пой мне песню сладкую о том, Как счастлив нищий тот полунагой, Который царство отпихнул ногой.

МОРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ИСКАНДАРА

Весь мир был Искандаром покорен, И подвигом своим гордился он. И он решил покинуть твердь земли И войско посадил на корабли. Хоть жаром битв уста он опалил, Но жажды знания не утолил. Пред ним лежало море, как земля, Покорно волны синие стеля. В морскую даль корабль он направлял, О гибели в пути не помышлял. Как на коне могучем по земле, Он мчался по волнам на корабле, И гору Каф он увидал вдали У грани неба на краю земли. Так от алифа он до каф дошел, Как ученик, что азбуку прочел. Там, ростом с гору великан стоял, Рукой за пояс гору обнимал. И царь спросил у великана: «Эй, Могучий, как зовется остров сей? Какую мысль ты в сердце затаил? Зачем рукою гору обхватил?» «Зовется этот остров Каф-горой, Он в равновесье держит шар земной; Так держится корабль на якорях. А гору крепко я держу в руках, Чтоб неподвижною она была, Чтоб, сдвинувшись, земли не потрясла. Отсюда реки под землей текут, Отсюда жилы вдоль по ним идут. Коль грянет божий гнев на край иной, Тогда я сильно дергаю рукой За жилу, что в проклятый край ведет, И в тот же миг там все во прах падет». Шах понял, что скрывает высота Опоры мира вечные врата. Беседу он с титаном продолжал, О многом спрашивал. Тот отвечал. Сложив у рта ладони, шах кричал, А тот в ответ, как туча, грохотал. Шах молвил: «О вселенной красота, Хранящий мира тайные врата! И ты меня последним не сочти В пытливости на жизненном пути. Хотел бы людям мира я принесть От сокровенных врат бессмертья весть. Мне дверь сокровищниц приотвори, Мой путь к заветной цели озари!» И тот ответил: «Древний сей чертог Для злых и добрых дел людских широк. Обозревай течение веков, К любому испытанью будь готов. Когда поднимет утро алый стяг И звездный щит свой бросит черный шах, Берись за ежедневный труд, пока Жива твоя десница и крепка. Благоуханный рай для тех открыт, Кто добрыми делами знаменит. Будь мягок с теми, чей удел суров, Защитой будь гонимых и рабов. Не делай никого своим рабом, Всем поровну свети своим лучом. Душой, как роза нежною, гордись, Но к старости в ежа не превратись. И если вспыхнет гнев на дне души, Его ты милосердьем потуши. Касается ли то добра и зла, Обдуманно верши свои дела. Порою быстроногий скороход Скорее по дороге упадет. Порой набор красивых, громких слов Пустым окажется, коль снять покров. Порою то, что истиной блестит, Одни ошибки в глубине таит».

ПОЯВЛЕНИЕ ПРЕДВЕСТНИКОВ СМЕРТИ ИСКАНДАРА И ЕГО ПИСЬМО МАТЕРИ

Так предводитель слов повествовал О шахе, что весь мир завоевал. Об Искандаре по кругам светил Читал он долго, — и определил Судьбу его, и начертал слова: «От юношеских лет владыки-льва И до кончины под мечом царя Преклонятся все страны и моря. И будет там, где он увидит смерть, Земля из стали, золотая твердь. Ковер железный будет под пятой И золотой навес над головой». Когда на берег Искандар ступил, Он к странам Рума взгляды обратил. И снова сел в седло — не на престол, Стремительно, как вихрь, войска повел. И взял он по дороге много стран, Как мчащийся в пустыне ураган. On так спешил, что на своем пути На отдых не хотел с седла сойти. Поник весь мир перед его копьем, И вот однажды, знойным летним днем, Вошли его усталые войска В пределы раскаленного песка. Пустыня, как железный таз, — верней, Жаровня, красных полная углей, Как раскаленная сковорода, Не видевшая влаги никогда, И гневно облегла со всех сторон. Там

камень скал от зноя размягчен. Усеян путь безвестных ездоков Обломками расплавленных подков. Когда б над нею феникс пролетел, Как бабочка, он там бы обгорел. Коль скряга деньги б там в горсти зажал, Как ртуть, он их в руке б не удержал. Вздыхало войско: «Как перенести Опасности и тяжести пути?» Но, презирая нестерпимый жар, Вел по пустыне войско Искандар. Делил он муки войска своего. От зноя кровь вскипела у него. И кровь коралловая потекла Из носа шаха на луку седла. Все средства он пытался применить, Но все же кровь не мог остановить. Смерть в корабле его пробила брешь. Где сила, чтобы ту закрыла брешь? И тесным стало для царя седло, Его удушье наземь повлекло. Один из приближенных подбежал, На землю шаха осторожно снял, Железную кольчугу подстелил, Златым щитом от солнца заслонил. Так на ковре железном, под щитом В беспамятстве лежал он. А потом Открыл глаза свои, очнулся шах, И голос прозвучал в его ушах: «Вот это место, как сказал мудрец, Где ты найдешь грядущий свой конец». И он писца к себе призвать велел И матери письмо писать велел. На пальмовых листах писец писал, И мускус слов его благоухал: «Был не один в минувшем царь иль xaн Завоевавший в мире много стран И не успевший со стремян на трон Переступить — и смертью истреблен. Где их добро и власть, и царства где? Пошли на разграбление беде. Попал в погибельный водоворот Я — Искандар, и мой настал черед. Хоть счастьем в мире где ни побывал, Победоносно я овладевал, Но только к дому взоры обратил, Мне смерти меч дорогу преградил. Прощай! Прими последний мой привет, О госпожа, о мать моя, мой свет! Ты, в ком искал опору Фейлакус, Ты озарила страны Рум и Рус. И мудрости твоей благодаря Я овладел короною царя. Увы! Раздавлен миром, я ушел! Увы! Мой цвет увял и рухнул ствол! Уйду я, вихрем гибели гоним, Не насладясь присутствием твоим. Всю жизнь свою в трудах ты провела, Чтоб легче мне стезя моя была. Вот дерево садовник посадил, Он кровью сердца дерево вспоил. И дерево украсило сады И принесло желанные плоды. Но вихрь свирепый дерево сломал, И оборвал плоды, и разметал. То дерево загубленное — я, А тот садовник мудрый — мать моя. Я гибну не случайно. Небосвод, Как платье плоть на время нам дает; Со дня рожденья был я обречен, Как всякий смертный, что на свет рожден… Звериный, человеческий ли плод — Все, кто входили в Зданье Двух Ворот, Все умерли с отчаяньем в груди, Луча надежд не видя впереди. И в радости еще никто живой Не расставался со своей душой. Когда гонец послание примчит Тебе о том, что миром я убит, И пред тобою потемнеет свет, Когда узнаешь ты, что сына нет, Родная! Мудрости не отвергай, Кровавых слез из глаз не проливай! Но отречения поставь печать, Вступи на путь терпения, о мать! Как солнце, ты не рви одежд своих, Не надевай покровов голубых. И если горе плоть испепелит, Пусть разум твой пред горем устоит. Не вырывай волос своих седых, Не раздирай ногтями щек своих, От безутешной боли не стенай! Ведь неизбежно было это, знай! Над бездной горя поднимись горой. Но коль не устоять тебе одной, Ты скорби поминальный стол накрой, Пир для достойных в честь мою устрой. И за столом поклясться предложи, Сердца такою клятвою свяжи: «Пусть каждый, кто в темнице бытия Потерей друга сокрушен как я, Пусть к пище скорби рук не устремит, Пусть выше чистым помыслом летит! А кто питаться скорбью будет, тот Ущерба никому не нанесет, Но лишь душе своей. А что больней Ущерба жизни собственной своей?» Но чужд печали истинный мудрец, Он ведает: всех ждет один конец. Смерть розни меж людьми не признает, Рознь в том, что раньше ль, позже ли придет. Хотя я в жизни обошел весь свет,— Увы! — я умираю в тридцать лет. Но если бы я прожил и века И каждый день брала моя рука Все больше новых богатейших стран, От полюса по южный океан,— Какая польза в том? Ведь все равно Жить вечно человеку не дано. Увы, о прутья клетки бытия Изранена смертельно плоть моя. А думалось, что счастье я найду В саду блаженства, здесь — в земном саду. Живу надеждой, что близка пора,— В цветник войду из пламени костра, Что нас соединит небесный рай. На том письмо кончаю я. Прощай!» Когда же содержание письма Исчерпалось, как жизнь его сама, Он алой кровью сердца своего — Не киноварью — подписал его. Как скорби сердца жгучее клеймо, Печать свою поставил на письмо, Свой поцелуй на нем запечатлел И в Рум письмо доставить повелел. * О виночерпий! С чашею приди, Гонца с письмом до цели доведи! Для тех, чья тонких мыслей ткань чиста, Открыты наслаждения врата. Певец! В стенаньях флейты запиши Глубокий стон израненной души!

ЗАВЕЩАНИЕ ИСКАНДАРА

Да будет добродетельный счастлив, Кто с добрыми и злыми справедлив. Царь к матери своей послал гонца Пред наступлением смертного конца. В кругу друзей отверз уста свои, Всех одарил сокровищем любви, Осыпал ближних ливнем жемчугов И дальних не оставил без даров. И так он свите плачущей сказал: «О братья, мой последний час настал. Когда в табут положите мой прах, Безмолвный, в погребальных пеленах, Прорежьте в саване отверстья мне, Чтоб были кисти рук моих извне, Дабы услышал каждый из людей О бедной, скорбной участи моей, О том, как был я славен и велик,— Мир покорил, но цели не достиг. Пошлите весть по странам и краям, Пошлите весть по землям и морям,— Что эти руки, бывшие сильней Всех в мире, властью дивною своей Срывавшие венцы с голов царей, Сразившие полки богатырей, Что эти руки мощные несли Ключи от всех сокровищниц земли. Но умер шах. И нет в руках его Ни власти, ни богатства — ничего. В путь бесконечный— в океан глухой Ушел он, ничего не взяв с собой». Живущий! Близок срок твой впереди. Смерть скажет: «Все отдай и уходи!» Ты золотом и перлами богат, Знай — людям всем они принадлежат! Отдан народу все, что должен дать, И оскудения не будешь знать. * О кравчий, с полным кубком поспеши, Дай стражам утолить огонь души! Певец, перебирай лады стихов В размере добром сокровенных слов! И пусть твой взор на доброе глядит, Делами лишь добро руководит.

РАССКА3 О СМЕРТИ ИСКАНДАРА

Закончив завещанье, царь царей Вернул земле все, что был должен ей. И, крепкой связи лишена земной, Душа переселилась в мир иной. Осиротели боевые львы, Войска его остались без главы. От синих погребальных покрывал Простор земли, как небо, синим стал. Прощаться шли войска за рядом ряд, Последний скорбный выполнить обряд. Омыли тело розовой водой, Покрыли драгоценной пеленой. Из золота ему сковали гроб,— Китайскою парчой устлали гроб, И подняли, как трон, и понесли. И вслед войска в слезах за ним пошли. Чуть на востоке заалел туман, Загрохотал походный барабан. И подняли златую колыбель — Владыки мира смертную постель,— На спинах двух верблюдов царский прах Покоится — на мощных двух горбах. Огромные верблюды вдаль идут. На их горбах качается табут… И день и ночь, не разбивая стан, Шел но степям огромный караван, На запад неуклонно путь держа, В мученьях, из последних сил спеша, Стоянки сокращая на пути, От жажды изнывая на пути, Шли день и ночь они — и донесли Останки до границ родной земли. Та весть дошла до Рума, как волна, И застонала румская страна, И в знак печали, за Египтом вслед, Окрасила одежды в синий цвет. В Искандарии-городе жила Мать Искандара — разумом светла, Душой тверда. Но так страшна была Та весть, что дух могучий потрясла. Огнем ее дыханье занялось, В ней сердце черной кровью облилось. Ей грудь свою хотелось разорвать, Свою живую душу растерзать. Казалось ей, что мук не превозмочь, Хотелось ей, чтоб мир затмила ночь, Хотелось, в жалобах на небеса, О камни биться, вырвать волоса. В лохмотья изорвать шелка одежд, Не подымать слезой сожженных вежд. Но, внявши Искандарову письму, Она вернулась к кругу своему — В орбиту царственных забот и дел, Все совершила, как ей сын велел. Послала весть в Египет, в Рум, в Иран, Людей призвали из полночных стран Прах Искандара встретить и войска. И притекли посланцы, как река, Пришли, душевной горестью горя, И золотую колыбель царя В Искандарию на руках внесли И, как святыню, пышно погребли.

ПИСЬМО АРАСТУ К МАТЕРИ ИСКAHДАРА

Когда услышал Арасту, что шах Свирепым небом превращен во прах, Открыл он путь участливым словам. Из ветки амбры вырезал калам И кровью, а не мускусом чернил В письме он словом скорби говорил: «Я должен бы, о мать страны родной, К тебе прийти с поникшей головой И на твоем пороге слезы лить, Печаль твою всемерно утолить. Но старостью я связан по ногам И сам, увы, дойти не в силах к вам. Великий Искандар — питомец мой — Всей овладел поверхностью земной. Пусть он ушел, свои пожитки взял, Но их на троне славы он связал. Смерть! Он ушел от тысячи смертей, Но все ж не миновал твоих сетей! В живом саду листка я не видал, Который бы пред бурей не дрожал. О смерть! Кто мертв — того твой меч сразил, Кто жив — того твой лик оледенил. Все, что ушло, то скрыто под землей, Все, что живет, опутано тобой. Жесток непостижимый небосвод, Никто от гнева неба не уйдет. Равно и падишахам и рабам Единый путь лежит к его сетям, Но счастлив тот, кто, разумом глубок, Из смерти ближних извлечет урок. Ты целью жизни избери добро! Иди путем добра, твори добро! Дороже золота и серебра И выше власти — знание добра. Жизнь человеческая коротка, Но имя доброе живет века. Под этим грозным куполом плыви По вечным звездам правды и любви».

ОТВЕТ МАТЕРИ ИСКАНДАРА НА ПИСЬМО АРАСТУ

Мать Искандарова, в своей крови Таившая живой родник любви, Утешилась в несчастии своем Сыновнего наставника письмом. Открыла сердце золотым словам, Как бы пила целительный бальзам. И написала излучавшим свет Каламом амбровым ему ответ: «Мой сын, до звезд венец поднявший свой Все ж был беспомощен перед судьбой. И если он пред смертью слезы лил, С лица он пыли гибели не смыл. Пыль смерти сына, копоти черней, Осела тяжко на душе моей. Омыла душу чистая слеза. Сурьмою горя на мои глаза Потеря эта черная легла. Но, хоть погибло все, чем я жила, Хотя, как рой горящих вражьих стрел На мирный город сердца налетел, Хоть для меня померк прекрасный мир Я отменила поминальный пир. Ведь это было бы, учитель мой, Что жалуется мертвому живой. И вот ко мне письмо твое пришло И утешенье сердцу принесло. Письмо твое… Надеждою оно И несказанной мудростью полно. Пред веяньем его исчезла тьма, Что скрыла звезды моего ума. И ожил сад терпенья моего Под животворной влагою его!» И, светом примиренности полна, На том письмо закончила она. И повесть про нее к концу пришла, От старости царица умерла. Приди, о виночерпий, в добрый час, Пусть ручка чаши руку нам подаст! И струны арфы неба оборви Для чанга человеческой любви!