Исчезнувший
Шрифт:
Эдвард Кадески вошел в шатер, где две с половиной тысячи зрителей с нетерпением ждали начала представления.
Его помощница, молодая брюнетка, заметив встревоженный взгляд шефа, сразу к нему подбежала.
– Что случилось? – шепотом спросила она.
Он объяснил.
– Что будем делать?
Он подумал и дал указания.
Она кивнула и, переговорив сначала с осветителем, потом с капельмейстером, встала у главного входа.
Кадески подал знак оркестру. Раздалась барабанная дробь.
Он вышел, улыбаясь, на середину арены. Публика смолкла. Он остановился,
– Приветствую вас, дамы и господа. Добро пожаловать в цирк “Фантастик”. Вас ожидает чудесное представление. Для начала я прошу вас немного потерпеть. Мы приготовили для вас особенный номер на воздухе за шатром. Прошу вас сохранить билеты и выйти в Центральный парк.
Публика недоуменно загудела.
– Итак, нижние ряды выходят первыми, сохраняя порядок.
Под куполом зажегся свет. Зрители вставали и, переговариваясь, тянулись к выходам – в безопасность.
Когда сработает взрывной механизм? Вероятно, еще не сейчас. Уэйр подождет, пока опоздавшие займут места, чтобы жертв было больше. Часы показывали десять минут третьего.
Широко улыбаясь, Кадески не уставал повторять зрителям, какой восхитительный номер ждет их в парке. Его прервала внезапно зазвучавшая музыка. Он поднял глаза к оркестру. Музыканты ушли, как было приказано, но капельмейстер, ветеран цирка, поставил запись гимна.
10
Малерих, одетый в униформу коридорного – почти точную копию той, что носила обслуга гостиницы “Ланхем армс”, – шел по коридору пятнадцатого этажа с подносом, на котором стояли блюдо под крышкой и вазочка с большим красным тюльпаном.
От других коридорных его отличало только одно: под высокой крышкой на блюде были не яйца-пашот “Бенедикт”, а заряженный автоматический пистолет “беретта” и кожаный мешочек с отмычками и другими инструментами.
Он миновал окно, в котором виднелся кусочек зелени – участок Центрального парка, и подумал, какая сейчас, должно быть, царит суматоха под белым шатром цирка “Фантастик”. Последние несколько дней он подбрасывал “ключи” полиции, привлекая к нему внимание.
Или правильнее сказать – отвлекая.
Полиция, понятное дело, будет из кожи вон лезть, разыскивая бутылку с зажигательной смесью. Но бутылки-то нет.
В конце коридора Малерих, убедившись, что он один, быстро опустил поднос на пол у двери, снял крышку и сунул пистолет с мешочком в карман на молнии.
Он мигом отвинтил металлический крепитель и поднял окно. Подтянулся на крепких руках, взлетел на подоконник и осторожно ступил на карниз шириной в полметра в сорока с лишним метрах над землей.
Он двигался по карнизу легко, словно по тротуару. Пройдя метров пятнадцать, он дошел до угла и остановился, разглядывая соседнее здание.
Жилое здание на Восточной Семьдесят пятой улице не имело карнизов, но было оборудовано пожарной лестницей. Малериха отделял от нее глубокий колодец шириной чуть меньше двух метров. Он разбежался и, без труда допрыгнув, перекинул тело через перила.
Поднявшись на два пролета, он остановился перед окном семнадцатого этажа. Выложил на оконный карниз
Пройдя по коридору, он нашел нужную квартиру. Простой замок занял у него три секунды, замок с засовом – пять. Через миг он оказался в квартире и тихо закрыл за собой дверь.
Он сориентировался, стоя в прихожей. На стенах висели семейные фотографии, в глаза бросалась написанная неумелой детской рукой акварель – вид Нью-Йорка. Подписана “Крисси”. Маленькая художница была дочерью заместителя окружного прокурора Чарлза Грейди.
Человека, в чью квартиру проник Малерих. Человека, за убийство которого ему должны были заплатить сто тысяч долларов.
Лента с записью духового оркестра кончилась, Эдвард Кадески вышел из шатра.
Саперная команда и дюжина пожарных прочесали все помещение и не обнаружили никаких признаков зажигательного устройства. Кое-кто из зрителей, наблюдая за работой саперов, догадался, что им грозила серьезная опасность и только выдержка и находчивость Кадески предотвратили панику. Его наградили аплодисментами, которые он скромно принял, обходя публику и своих служащих.
Закс, прибывшая на место с самыми первыми полицейскими, нахмурилась. Неужели ошиблись? Наводки были яснее ясного. Райм, склонный смело истолковывать доказательства, подчас ошибался. Но в случае с Фокусником все улики складывались в цельную картину и указывали на цирк “Фантастик” как на бесспорную цель.
Она задалась вопросом, знает ли Райм, что никаких бомб не нашли. Сняв с ремня “моторолу”, она отправилась искать тихое место, чтобы с ним связаться.
Малерих замер, прислушиваясь к голосам, доносившимся из гостиной и кухни.
Он еще раньше позаботился о том, чтобы телохранители Грейди, чего доброго, не запаниковали и не пристрелили его на месте. Две недели назад за обедом в “Риверсайд инн” в Бедфорд-Джанкшен он изложил свой план бойцам народной милиции с севера штата. Малерих решил, что будет лучше, если кто-то совершит покушение на обвинителя еще до того, как он проникнет в его квартиру. По его плану, первое покушение должно было кончиться неудачей. Он просчитал, что поимка несостоявшегося убийцы ослабит бдительность охранников Грейди.
Бесшумно скользя по прихожей, Малерих повесил на шею фальшивый жетон сотрудника ПУНа – тот самый, которым помахал перед носом полицейских у цирка “Фантастик”, когда отправил их по домам. Он посмотрел в зеркало. Да, он вошел в роль и выглядел именно так, как положено детективу.
А сейчас, почтеннейшая публика, начнется самое настоящее представление.
Малерих вошел в гостиную.
– Ну, как тут дела? – спросил мужчина в сером костюме, и детектив Луис Мартинес вздрогнул от неожиданности. Мартинес сидел на диване перед телевизором с воскресным выпуском “Нью-Йорк таймс”. Он глянул на жетон и служебное удостоверение вновь прибывшего.