Исход Авроры

Кристофф Джей

– Каэрсан, ты должен это исправить! – кричу я.

Он поворачивается и смотрит на меня непроницаемым взглядом.

– Ничего не сломано, – рычит он, ведь даже не может увидеть, что не так, и с криком «Слабачка!» он выбрасывает меня из головы, и…

Я кричу на него, поскольку чувствую это сейчас – мощное, приторное тепло Ра'хаама, такое близкое, такое огромное, и знаю, что не смогу остановить его без них всех, без Каэрсана я не смогу ничего исправить, а он не послушает, он

не поможет мне, и я чувствую это внутри них, эту тень, похожую на раковую опухоль, которая блокирует меня, тормозит меня, и…

Если я не смогу остановить это сейчас…

Не смогу остановить…

То не смогу остановить это тогда.

Я с Тайлером, он стоит на мостике корабля с Саэдии в то время, когда она еще была жива, когда он еще не понял, что любит ее. И он по-прежнему молод и смекалист. Это напоминает мне о том, как мы танцевали на Семпитернити, я была в своем красивом красном платье, а он в этих нелепых штанах, полный надежды и отваги. И я смотрю на его красивое лицо, а он еще не знает, что грядет, и я думаю…

…ты по-прежнему можешь все исправить, Тайлер Джонс. Ты расскажешь мне, когда это произойдет, где это произойдет…

…как это произойдет, и…

…в этом месте, где время ничего не значит, где минута может длиться вечность, а я способна на все что угодно, если смогу это вообразить, я погружаюсь в одно мгновение, оставляя все позади, и протягиваю руку сквозь пропасть, дабы прокричать предупреждение в прошлое мальчику, коим он когда-то был, поскольку не знаю, выживем ли мы здесь, но, может, у него получится все исправить там, ведь, если он этого не сделает, то останется лишь…

Ничто.

– ТАЙЛЕР!

Кэл

– ТАЙЛЕР!

Я подбегаю к брату. Вспыхивает еще одна вспышка кроваво-красной энергии. Растерянная Лаэ, вся в синяках, все еще в его объятиях. Но сердце мое сжимается, когда я вижу кровь, льющуюся у него изо рта, из его разорванной брони, из его шеи. Отец снова атакует, сферическая вспышка силы превращает последнего драккара в кашу. Но урон уже нанесен…

– Ч-что ж, похоже, убить двух таких уб-блюдков за одну жизнь – это уже ч-чересчур, – морщится Тайлер.

– Вставай, – говорю я ему, кладя его руку себе на плечо. – Быстро.

– Заб-будь об этом, – кашляет он, и в груди у него что-то хрипит. – Ух-ходите.

– Нет, – выдыхает Лаэ, глядя на меня. – Мы должны…

– Мы его не бросим. – Я игнорирую протест Тайлера и поднимаю его на ноги. – Отец!

Он смотрит на меня горящими глазами, купаясь в крови, словно был рожден для этого.

– Отец, нам нужно отступить!

– Тогда вперед!

Задыхаясь, в полном отчаянии, мы с Лаэ тащим Тайлера вниз по туннелю, ведущему в тронный зал. Стены пульсируют в унисон, крики умирающих и гул силы омывают меня, точно дождь. Я снова ощущаю это тепло, но тень где-то

здесь, совсем рядом…

Аврора парит в воздухе, запрокинув голову, глаза горят светом миллиона солнц. Я морщусь, осторожно опускаю Тайлера, мои руки в его крови.

Лицо Лаэ искажено, глаза полны слез.

– Нет…

– Аврора! – умоляю я. – СКОРЕЕ!

Отец следует за нами в тронный зал, неохотно отступая назад, шаг за шагом. Ра'хаам идет по пятам, и в последнем горьком отчаянии отец рычит, раскинув руки. Кристальные стены раскалываются, и «Неридаа» будто бы кричит от боли, когда туннель рушится, запирая нас внутри.

Но Сорняки уже бьют по преграде, и я знаю, чего бы ему это ни стоило, он выиграл для нас всего несколько минут.

– Ничего не сломано, – рычит мой отец.

– …Отец?

– Слабачка!

Стены дрожат, щеки Авроры блестят от слез.

Тайлер берет Лаэ за руку и сжимает, его дыхание становится быстрым и неглубоким.

– Она г-гордилась тобой. – Свет в нем угасает. – И я т-тоже…

Из покрытых трещинками глаз Лаэ катятся слезы. И тут я наконец вижу. Сосредотачиваюсь на ее лице – гордость, свирепость. Такие странные и в то же время такие знакомые черты. Ее волосы – странный сплав серебра и золота.

Слова Тайлера звучат у меня в голове сквозь вой приближающегося врага.

«Вообще-то я объединился с ней и ее старой командой, чтобы бороться с Ра'хаамом».

«Она была потрясающей женщиной, твоя сестра».

– Я всегда думал, что Саэдии ненавидела нашу мать, – говорю я, переводя взгляд с Тайлера на Лаэ. – Но ее имя…

– …было Лаэлет, – бормочет Тайлер, печально улыбаясь.

– Брат?.. – шепчу я.

Последнее, что осталось от него, исчезает. Свет в нем угас. Лаэ склоняет голову, серебристо-золотые косы, пропитанные кроваво-красным, падают ей на лицо. Она открывает рот и кричит. Этот звук отражается от стен, ему вторят Аврора и сама «Неридаа», сила разбивается о растущие трещины, как волны о каменистый берег. Я протягиваю руку к своему другу, в глазах моих слезы.

– Брат…

– Встать, – шипит голос.

Я поворачиваюсь к отцу, который, как всегда, нависает надо мной, словно тень.

– Поднимайтесь! – рычит он, сердито глядя на нас двоих. – Мы – сильдратийцы! Наши предки ходили по звездам, тогда как его предки были лишь тиной в океане! Нам предстоит выиграть войну, а ты сидишь и рыдаешь над этим терранским псом?

Лаэ поворачивается, оскалив зубы.

– Не смей, – выплевывает она. – Не смей называть моего отца псом.

Стены снова сотрясаются, твари в обрушившемся туннеле подбираются все ближе, потолок сотрясается, осколки кристаллов падают дождем.

– Отца? – Глаза Звездного Убийцы вспыхивают, а когда «Неридаа» в очередной раз содрогается, он сплевывает кровь на пол. – Терранина? Отвратительно. Что за дрянь, лишенная чести, возляжет с таким, как он, и при этом станет зваться сильдратийкой?

Я качаю головой, почти смеясь:

– Ты такой глупец.

– А ты еще юнец, – рычит он. – Ты всегда был сыном своей матери.