Искатель, 1998 №7
Шрифт:
Натаниэль засмеялся.
— Впрочем, — продолжила Белла, — я полагаю, это произошло не без вашей помощи?
— Ошибаетесь, — Розовски шутливо поднял руки. — Мне, конечно, лестно услышать столь высокую оценку скромных способностей, особенно от вас, но — честное слово — я не имею к сему факту никакого отношения. Не считая того, конечно, что он сделал заявление о своем добровольном признании, находясь у меня дома.
— У вас дома? — взгляд Яновски стал недоверчив. — Почему, Натаниэль?
— Как вам сказать… — нехотя произнес Натаниэль. — К большому сожалению, преступник оказался из числа моих знакомых. Более того — мой бывший сотрудник.
—
— Честное слово. Я могу рассказать, как все это произошло… — начал было Розовски, но менеджер «Интера» радостно перебила его:
— О, Натаниэль, было бы чудесно, но, — она с сожалением взглянула на часы, — у меня правда почти не осталось времени. Какая жалость. Давайте встретимся, когда я прилечу, хорошо? Мне очень хочется услышать, как это произошло.
— Буду рад. Когда вы возвращаетесь?
— Через несколько дней. А сейчас мне пора.
— Что ж, счастливого полета, — Розовски вежливо улыбнулся и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он остановился и спросил: — Скажите, Белла, как называются ваши духи?
— О, вы хотите сделать мне подарок? — Она шутливо погрозила ему пальцем. — Право, не стоит. Я женщина дорогая.
— И все-таки?
— «Клима».
— «Клима», — повторил Розовски. — Божественный аромат.
Если бы кто-нибудь когда-нибудь включил профессию частного детектива в список ста самых романтичных профессий, Розовски наверняка принял бы такого человека за пациента сумасшедшего дома. Девяносто процентов времени занимает рутинная работа, точнее — бухгалтерия: оплата счетов, взаимоотношения с налоговым управлением и тому подобное. Правда, оставшиеся десять процентов заполняются занятиями, которые можно было бы с большой натяжкой назвать романтичными. Ну действительно, что может быть романтичного, например, в доставке в суд необязательного должника? Будучи природным романтиком, Розовски справедливо (с его точки зрения) рассудил: рутинная работа может выполняться человеком, сама внешность которого с избытком обеспечит его (ее) романтикой. А именно — своего очаровательного секретаря. Поэтому, заскочив на несколько секунд в офис, он быстро разложил по стопкам скопившиеся бумаги, черкнул несколько слов на огрызке бумаги и сказал, заранее виновато улыбаясь:
— Офра, девочка, я тут написал тебе кое-какие поручения, выполни, пожалуйста. А я…
— А ты будешь сидеть в кабинете и ждать Маркина, — заявила Офра. — Я обещала ему, что ты никуда не денешься из конторы до его прихода.
Увы, спорить с Офрой начальник не умел и не любил. Пришлось, скрепя сердце, подчиниться. Больше всего на свете Розовски не любил сидеть в конторе. Он утверждал, что лучше всего думается за рулем и в кафе, за чашкой кофе. Услышав это в очередной раз, сердобольная Офра сварила ему десятую за сегодня порцию крепчайшего кофе по-турецки, и Натаниэль принялся его пить с несчастным видом, то и дело поглядывая на часы и отрывая Офру от дел бессмысленными мелочами. Когда ее терпение вот-вот готово было лопнуть, дверь в приемную отворилась, и на пороге появился сияющий Маркин.
— Наконец-то, — сказала Офра. — Он сейчас лопнет от нетерпения… или от избытка кофе.
Словно в подтверждение из кабинета послышалось восклицание:
— Офра, сколько еще ждать?!
— Убедился? — спокойно спросила Офра. — Давай, не стой на пороге.
Увидев Маркина, Розовски перестал третировать своего секретаря и превратился вновь в собранного и энергичного детектива — каким он,
— Что у тебя? — спросил он нетерпеливо. — Давай, не тяни. Что тебе удалось выяснить?
— Во-первых, я не тяну, — поправил Маркин. — Во-вторых, можно, я сяду?
— Садись, комедиант, — проворчал Розовски. — Хватит меня мариновать.
Но Маркин решил до конца «держать паузу».
— В-третьих, — сказал он, — в отличие от тебя, я еще не пил кофе. В-четвертых…
— В-четвертых я сейчас вызову «Хевра Кадиша»[6], если ты немедленно не перейдешь к делу, — свирепо заявил Розовски. — Ты понял?
Алекс быстро оценил серьезность угрозы и сообщил деловитым тоном:
— Интересующая нас машина — белый «Ситроен» номер тридцать семь четыреста пятьдесят один двести — принадлежит очаровательному менеджеру фирмы «Интер».
— Белле Яновски? — хмуро уточнил Натаниэль.
— Именно. И что же из этого следует? — торжественно вопросил Маркин.
Розовски хмыкнул и ничего не ответил.
— Из этого следует, что организатором всех трех преступлений и исполнителем как минимум одного из них была Белла Яновски, — сказал Маркин и добавил: — А ты как будто не очень рад этому?
— Из чего же это следует, по-твоему?
— Во-первых, машина, — Алекс загнул указательный палец. — В багажник которой Габи, как ему было велено, положил револьвер. После всего.
— Во-вторых?
— Во-вторых, мы знаем, что в деле замешана женщина, — он загнул второй палец. — Звонки по телефону. Ему и тебе.
— Дама в гостинице «Мацада», представившаяся сотрудницей Министерства абсорбции, — добавил Розовски.
— Что за дама? — Алекс непонимающе взглянул на шефа.
— Я не говорил? В день убийства Соколовой в «Мацаде» была сотрудница Министерства абсорбции. Якобы навещала вновь прибывших репатриантов. Показания соседей Соколовой, — пояснил тот. — Чушь собачья. Сотрудники Министерства абсорбции по гостиницам не ходят, делать им больше нечего. Они и так еле управляются. Кто, в таком случае, там был? И зачем представилась таким образом?
— Тем более. В-третьих — женщина в гостинице. Мало?
— Да еще и духи «Клима», коими пользуется очаровательная Белла, — задумчиво произнес Натаниэль. — Тоже в пользу твоей теории.
— Что за духи? — спросил Алекс.
— Эстер Фельдман, уборщица на вилле Розенфельда, показала, что месяца за два до убийства ее хозяина посещала женщина, пользовавшаяся названными мною духами, — сказал Натаниэль меланхоличным голосом. — Как мне сообщила сегодня госпожа Яновски, она тоже пользуется французскими духами «Клима». Что в них такого особенного?
Маркин выразительно развел руками.
— Вот видишь, — сказал он. — Тут и пальцев не хватит.
— Купи калькулятор, — посоветовал Розовски. — Все-таки конец двадцатого века.
— Плати больше, тогда мне будет на что купить… Так что? — спросил Алекс. — Ты тоже так думаешь?
Розовски с сомнением покачал головой.
— Понимаешь, все эти доказательства очень странные. Звонки по телефону? Но они все еще не идентифицированы. Это во-первых, — словно подражая Алексу, Натаниэль тоже загнул палец. — И даже в случае идентификации, можно сказать: «Ничего не знаю, двоюродная сестра бывшего мужа попросила позвонить и сказать то-то и то-то». Или того лучше — сказать: «Нет, это действительно звонила Галина Соколова. У нас очень похожие голоса». Запись, между прочим, не лучшего качества. Что же до содержания, то, — Розовски хмыкнул, — ничего преступного в нем нет.