Исколотое тело
Шрифт:
– Например, член семьи, – медленно повторил Флеминг. – Да. Теоретически это бы соответствовало делу. Однако я считаю, что в это трудно поверить…
Он умолк.
– Трудно поверить в то, что девушка могла бы сделать все это глухой ночью? Армянские девушки такие же, как и любые другие девушки, вы знаете – способны на удивительные вещи.
– Палмер клянется, что голос, который он слышал на плотине, был мужским.
– Я встречал эту девушку только один раз, – хладнокровно ответил Лоуренс, – и меня поразило, что ее голос был исключительно низким для девушки.
– Да, да. Это тоже верно, – пробормотал Флеминг. – Интересно, интересно.
Детектив погрузился в глубокие размышления, а Лоуренс был достаточно опытен и осмотрителен, чтобы не беспокоить его.
Это
– Кстати, Лоуренс, – сказал он. – Как вы объясните то, что нож, который был найден в воде и на котором были ваши отпечатки пальцев, точно соответствует ране, а второй нож, которым согласно по вашему рассказу был заколот Перитон, слишком мал для этого? Как вы сможете это объяснить?
Наступила очередь Лоуренса погрузиться в размышления. Он откинулся на стуле и уставился в потолок. Затем он наклонился вперед и уставился в пол. Почти на десять минут в камере наступила тишина. Наконец он поднял голову и сказал:
– Да, это сложная загадка. Но и это также объяснимо. Это ведь не разрушает теорию? Убийца заколол Перитона большим из двух ножей, и все случилось только после того, как он избавился от тела. Ему – или ей – пришло в голову добавить последний штрих, который обеспечит мое осуждение: отправиться обратно в поместье с ножом и оставить на нем мои отпечатки пальцев, а затем подбросить его на плотину. А второй нож – просто совпадение.
– О нет, – возразил Флеминг. – Стоп, стоп. Так не пойдет.
– Я знаю, что это притянуто за волосы. Но совпадения случаются даже в реальной жизни, – равнодушно ответил Лоуренс.
– Нет, – твердо сказал Флеминг, – я не могу согласиться с этим. Все это вместе уже немного чересчур. Нет, вам нужно найти что-нибудь получше, чтобы объяснить наличие этих ножей.
– Очень хорошо, – сказал заключенный. – У меня есть кое-что получше. Как насчет этого: вы говорите, что на меньшем ноже было намного больше крови, чем на большем, так?
– Да. Вероятно, вода смыла большую часть крови на большем ноже.
– Вода, которая при этом не смогла смыть отпечатки пальцев, – последовал тихий ответ. – Но не думайте об этом. Предположим, что убийца заколол Перитона меньшим ножом, а затем отправился прятать его в этом лесу. И предположим, что затем ему пришло в голову оставить на ноже мои отпечатки, что же он тогда отправился делать?
– Если он такой дурак, что захотел сделать такое, то он пошел бы и забрал бы нож из тайника в лесу, – быстро ответил детектив.
– Да, это верно. Но предположим, что по какой-то причине он не смог забрать нож; скажем, в лесу
– Ба! – воскликнул Флеминг. – Это гениальная идея. Откуда вы берете все эти гениальные идеи?
– Человек склонен быть сообразительным, если он оказался в столь сложной ситуации, в какой нахожусь я, – спокойно ответил тот. – Что вы думаете об этом?
– Я не думаю, что кто бы то ни было может быть таким законченным идиотом, чтобы оставить лежать труп человека, которого он убил, пока он рыскает в поисках разделочных ножей.
– Труп в это время мог быть в коттедже.
– Послушайте, Лоуренс, – сказал Флеминг, вставая. – Во всех этих ваших теориях может быть доля истины, а может и не быть. Во всяком случае, я обещаю вам очень внимательно все это обдумать, и, если хоть где-то возникнет малейшее сомнение, это пойдет вам на пользу. Честно говоря, я гораздо больше впечатлен вашими теориями насчет соучастника, чем вашими теориями насчет ножа.
– Как вам угодно, – ответил Лоуренс. – Вы будете проводить эксгумацию тела, чтобы проверить, есть ли какие-то следы расширения раны большим по размеру ножом?
Флеминг задумался на минуту.
– Очень хорошо, – сказал он. – Я предоставлю вам все шансы.
– Спасибо, я подумал, что вы справедливый полицейский, как только увидел вас.
– Осталось только еще одно, – сказал инспектор. – Я заинтересован в этой теории о соучастнике. Конечно, может оказаться так, что вы просто превосходный лжец и что я теряю свое время. Но если вы не лжец и если вы не убийца, то я должен действовать и найти убийцу, пока следы еще свежи. Прошла почти неделя с тех пор, как они оставлены. Теперь я хочу, чтобы вы мысленно перенеслись назад к той сцене – если она когда-либо имела место – в гостиной в поместье Килби около одиннадцати часов ночью в воскресенье.
– Хорошо.
– Мандулян предложил вам выпить? Стакан виски?
– Да, и я отказался. В конце концов, я был в доме Мандуляна, ни капли ему не доверял, я только что выманил у него шесть тысяч, и они были при мне, так что я не хотел рисковать.
– Понятно. И тогда он выпил стакан виски.
– Да.
– Теперь послушайте, Лоуренс, просто попробуйте снова представить себе эту сцену. Закройте глаза и попытайтесь увидеть ее. И расскажите мне, что вы видите.
– Хорошо. Дайте мне думать. Он сказал: «Как вам угодно; вы ведь не будете возражать, если я выпью стаканчик», взял графин и налил в стакан хороший крепкий виски. Он примерно наполовину заполнил его содовой из сифона; я помню, что подумал: странно, что армянин пьет такой крепкий напиток, потому что, как правило, они весьма умерены. Затем он поставил стакан и сказал: «Так-то лучше, гораздо лучше», или что-то в этом духе. Дайте-ка подумать. Что произошло дальше? О да – он начал ходить по комнате, а затем остановился и вернулся к подносу. Он смерил его взглядом и потом налил еще стакан, примерно такое же количество виски, как и в первый раз, и я сказал про себя: «Валяй, дружище, если так продолжать, то через несколько минут ты будешь вдрызг пьян». Он налил в стакан содовую, но, как выяснилось, второй напиток был значительно крепче, чем первый, потому что сифон почти опустел. Затем он выпил и этот стакан, и я пришел к выводу, что если это безопасно для него, то это безопасно и для меня, так что я тоже выпил стакан.
– Чистого виски?
– Чистого виски? Боже правый, нет.
– Но вы сказали, что сифон опустел.
– На подносе был еще один сифон. Боже мой! – Впервые с момента ареста Джон Лоуренс, он же Шустер, проявил какие-то эмоции. Он вскочил и уставился на инспектора через стол. – Боже мой! Наркотик был в этом сифоне, – воскликнул он.
– Лоуренс, – серьезно сказал Флеминг, – я начинаю думать, что единственное возможное объяснение всей этой путаницы состоит в том, что ваша история правдива. И что, как вы говорите, наркотик должен был находиться в этом сифоне. В таком случае Мандулян вовсе не был одурманен.