Исколотое тело

Кэмерон Джон

– А соучастник? – начал Лоуренс.

– Если ваша история правдива, то Мандулян сам был своим соучастником.

Минуту двое мужчин смотрели друг на друга, а затем Флеминг медленно сказал:

– А если Мандулян и был своим соучастником, это наводит на несколько любопытных идей.

– Каких, например?

– Скажем, таких, как вопрос с двумя ножами, к примеру. Видите ли, – Флеминг снова сел, – до сих пор мы считали, что Мандулян лежал на диване, в то время как девушка отправилась к Перитону, заколола его меньшим ножом, ножом номер два, и спрятала его в Роще Килби; затем ей пришло в голову оставить на ноже ваши отпечатки пальцев, она прошла весь путь обратно в поместье,

нашла еще один нож, оставила на нем ваши отпечатки, вернулась, расширила рану… В общем, мне нет надобности продолжать. Это слишком абсурдно. Это похоже на поведение слабоумного. Нет, даже слабоумный не был бы настолько глуп. Если бы он вдруг решил оставить ваши отпечатки на ноже, он вернулся бы и забрал бы нож из рощи. Он не пошел бы на такой большой, невероятно большой риск – оставить труп, чтобы отправиться к поместью, а затем вернуться к трупу, чтобы рана соответствовала разрезу от второго ножа. А что случилось бы, если бы второй нож оказался слишком мал? Нет, мы можем исключить эти возможности. Но это приводит к весьма интересному выводу.

– Какому выводу? – спросил Лоуренс.

– Ну как же: напрашивается вывод, что человек, который оставил ваши отпечатки пальцев на большем ноже, не знал, где находится меньший нож. В противном случае он, конечно, воспользовался бы им. Он, несомненно, воспользовался бы им. Он должен был это сделать – но он этого не сделал. Следовательно, он не мог найти этот нож. Итак, что мы имеем? – Флеминг говорил с заключенным, будто его вовсе не существовало, или будто тот был полицейским стенографистом, и он разговаривал вслух сам с собой.

– Что мы имеем? Что? Мы приближаемся к цели, я в этом уверен. Мандулян одурманил Лоуренса для того, чтобы свалить на него обвинение в убийстве, которое он собирался совершить. Но если бы он собирался это сделать, он бы знал, где находился нож. Следовательно, убийство совершил не он. Это значит, его совершил кто-то другой, и Мандулян собирался покрывать убийцу. Стало быть, убийцей должна быть Дидо. Но разве возможно, чтобы они планировали это и вступили в этот хитрый запутанный сговор, а затем совершили такую ошибку: девушка спрятала нож и не сказала отцу, где она его спрятала. Конечно, нет. А это значит… что же это значит? Это значит, что кто-то другой убил Перитона, и Мандулян организовал сговор отчасти чтобы защитить этого кого-то, отчасти чтобы устранить вас. И этот кто-то, убивший Перитона, спрятал нож в роще, и Мандуляну пришлось взять другой нож, увеличить рану до его размера и, таким образом, подогнать все улики и загнать вас в ловушку. Что вы на это скажете?

– Что я скажу? – повторил Лоуренс, нахмурившись. – Боюсь, на мой взгляд это не слишком-то убедительно. Эта теория объясняет вопрос с ножами, но вместе с тем возникает дюжина других вопросов.

Флеминг снова встал и рассеянно прошел к двери камеры.

– Дюжина других вопросов, вот как? – пробормотал он. – Может быть, это и так. Но меня не волнует, что вместе с тем возникает хоть полсотни других вопросов, если эта теория разъясняет вопрос с ножами. Они были главной загадкой все это время. Эти проклятые ножи.

Он покачал головой и вышел из камеры.

Глава XIX. Убийца

«Это проницательный малый, – думал Флеминг, возвращаясь в Килби. – Очень проницательный малый. Конечно, существует опасность, что он чересчур проницателен. У него была почти неделя, чтобы придумать эту историю, а он умный парень. Это уже слишком со стороны Роберта Маколея – создавать впечатление, что он мог бы обеспечить подкрепляющие доказательства».

Флеминг вытащил из кармана стенограмму

разговора между молодым Маколеем и Лоуренсом и внимательно прочитал ее. В этом разговоре не было абсолютно ничего, что могло бы быть истолковано Лоуренсом, как признак того, что Маколей может ему помочь. Конечно, была повторена фраза Лоуренса, что ему нужны не деньги, а доказательства. Она должна была сопровождаться каким-то знаком или сигналом, который не был замечен дежурным полицейским. Было даже возможно, что сотрудники тюрьмы в Пондовере был настолько неопытны в ведении дел подобного рода, что не наблюдали за этими двумя, когда их предположительно оставили вдвоем. Он остановил машину у маленького почтового отделения, позвонил в тюрьму в Пондовере, и ему сказали, что наблюдение не велось.

«Вот и все, – сказал он себе. – Они обменялись своего рода сообщениями, и теперь я обнаруживаю, что у Мастера Роберта есть продуманная и убедительная история в поддержку его нового приятеля. Интересно, что Лоуренс дал ему взамен? Дайте подумать. Кажется, что главные активы Лоуренса – шесть тысяч фунтов, полученные от Мандуляна, и секрет Мандуляна. Лоуренс не мог дать этому парню деньги, потому что он не получил их. Конечно, он мог бы дать ему чек. Но гораздо более вероятно, что он дал ему ключ к тайне армянина и рассказал о существовании четвертого письма. Впрочем, поживем – увидим».

Детектив направился прямо в Перротс и обнаружил Людовика, с мрачным видом сидящего под большим буком на лужайке. Книга по военной истории – предмет, который по какой-то непостижимой причине увлекает почти всех поэтов – лежала открытой на земле рядом с ним. Людовик имел довольно жалкий вид.

– Мистер Флеминг, – удрученно сказал он, когда детектив прошел по лужайке, – это приятный сюрприз. Я думал, что ваше дело было завершено сегодня утром в Пондовере.

– Не совсем, мистер Маколей, не совсем. Я до сих пор занимаюсь им. Надоедаю людям своими вопросами. Должно быть, вы будете рады увидеть меня в последний раз.

– Ничего личного, – ответил поэт, – я вас уверяю. Но ваша должность и сама причина вашего пребывания здесь напоминает мне о неприятных вещах. Вы хотите задать вопросы мне?

– Нет. Вашему сыну Роберту.

– Думаю, вы найдете его в его маленькой комнате. Я покажу вам дорогу, – он стал пониматься со своего лежака.

– Не беспокойтесь. Я знаю, где она находится, – ответил Флеминг. – А что касается моего неприятного поручения здесь, уверяю вас, сэр: я не думаю, что еще долго буду вас тревожить. Полагаю, что дело, наконец, начинает проясняться, – и он направился по лужайке к дому.

Роберт, который, как обычно, сидел за своим столом, принял его с приветственным поклоном, подвинул к нему стул и молча ждал, пока детектив заведет разговор.

– Я только что вернулся из полицейского суда в Пондовере, мистер Маколей, – начал Флеминг, – и только что видел, как Джон Лоуренс снова был официально взят под стражу. После этого я долго беседовал с ним, и во время нашего разговора он напомнил мне, что вы могли бы помочь ему и мне.

– Я буду рад помочь, если смогу, – последовал по обыкновению осторожный ответ.

– Хорошо! Что ж, этот человек, Лоуренс, сделал важное заявление о своих передвижениях в ночь прошлого вос­кресенья, и он считает, что вы могли бы подтвердить это.

Роберт Маколей поднял брови.

– Мог бы подтвердить? – переспросил он.

– Это то, что говорит Лоуренс.

Маколей покачал головой.

– Боюсь, я не знаю, что он имеет в виду.

– Вы вообще не видели его ночью в воскресенье?

– Нет.

– Вы не знаете, к чему он клонит, считая, что вы могли бы помочь ему?