Искра божья
Шрифт:
Всё подножье стены по обеим сторонам было густо завалено трупами беспрерывно лезущих наверх наёмников. Ещё немного, и по ним можно будет взобраться без всякой лестницы.
Каждая новая волна атаки отбивалась всё тяжелее. Порой де Грассо казалось, что он слышит, как скрипят и вязнут в перемолотых телах ржавые спицы колесницы Арея. Силы защитников таяли, как белое масло на сковородке, и неоткуда было взять новых взамен раненым и ослабевшим. А наёмники продолжали переть на стены, точно дерьмо из подтопленной весенним паводком клоаки.
За неполных восемь часов
Сильно израненного Артемизия оттащили в госпиталь, развёрнутый на Капитолийском холме в школе сеньоры Обиньи. Маэстро Готфрид теперь бился левой рукой, так как правая уже часа два висела на грубой перевязи. Пьетро походил на выходца из ада: его одежда окончательно порвалась, заляпалась чужой и своей кровью вперемешку с копотью, волосы растрепались, слиплись от пота и походили на воронье гнездо. Джулиано предполагал, что и сам сейчас выглядит не лучшим образом.
Воспользовавшись короткой передышкой между атаками, юноша присел на корточки за каменным зубцом и спросил у приятеля чужим осипшим голосом:
— Как думаешь, до вечера протянем?
Пьетро невесело шмыгнул грязным носом:
— А разве у нас есть выбор?
Де Брамини облизал спекшиеся губы и произнёс, глядя на новую волну наёмников, спешно приближающихся к укреплениям:
— Эх, жалко аргенты, что мы выложили за участие в весеннем турнире. Лучше б пропили, честное слово.
— Брось, мы с тобой ещё подерёмся! — ободряюще прохрипел Джулиано.
— Мне кажется, за сегодня я навоевался на всю оставшуюся жизнь, — хмуро скривился Пьетро. — Интересно, куда задевался наш силицийский дружок?
Джулиано не успел ответить приятелю. Очередные лестницы показались над неровным краем стены, и бой закипел с новой силой.
К вечеру с низин стал подниматься холодный белёсый туман. Ветер стих, и знамёна ландскнехтов обвисли безвольными сырыми тряпками. Туман, точно изодранный плащ, накрыл плечи нападавших, и слегка поредевшие баталии стали походить на призрачное воинство явившихся с того света мертвецов.
Наёмники отступили, замерли на позициях. Защитники видели, что в глубине вражеского лагеря происходит какое-то слабое шевеление войск, но крайние фаланги оставались недвижимы.
— И если пойду я долиной смертной тени, — сорванным голосом возопил монах на вершине арки, — не убоюсь зла, потому что ты со мной! Ты пастырь мой и ни в чём я…
Гулкий выстрел разорвал тягостную тишину, висевшую над полем боя. Брат Жакомо вздрогнул и беззвучно канул за стену, в подступающее к городу бледное марево.
Одинокий выстрел прозвучал как сигнал. Ему ответил далёкий гул и яростный звон металла, долетевший откуда-то с
— Сдавайтесь, глупцы! Западная стена пала. Сопротивление бесполезно. Мне не нужны ваши жалкие жизни — только золото. Всем, сложившим оружие и заплатившим по сотне оронов, я гарантирую свободу. Сможете проваливать на все четыре стороны!
Пьетро высунулся из-за разбитого зубца и, привстав на цыпочки, чтобы его было лучше видно, показал неприятелю обидный жест:
— Да пошёл ты!
Его одинокий выкрик подхватило несколько охрипших глоток, но, оглянувшись назад, Джулиано узрел, как кое-кто из ополченцев, прислушиваясь к далёкому шуму, начинает потихоньку пятиться и покидать стену.
— Сдавайтесь — это ваш последний шанс! — повторил де Бурон. — Через час мои ребята будут здесь и смешают вас с грязью!
На этот раз защитники промолчали.
— Ишь, как драпанули, саттановы кошки! Видать, поверили этому холёному пустобрёху, — пробормотал сеньор Готфрид, наблюдая за разрозненными группами прыснувших в разные стороны защитников, — торопятся поскорее накрыть толстой жопой свою мошну в подвале родного палаццо.
Под стеной загремели барабаны, давая приказ баталиям перестраиваться в походные шеренги.
— Что будем делать? — тихо спросил Джулиано у де Брамини, прислушиваясь к далёкому громыханию боя, невнятным выкрикам и редким артиллерийским выстрелам в других частях города.
— Scheisse! — зло сплюнул сеньор Майнер, кривясь от боли в израненном предплечье. — Подождём, пока наши славные сержанты родят что-нибудь дельное или пока с соседней улицы гуртом не повалят сраные ландскнехты.
Быстро темнело. Густой туман поднимался всё выше. Словно в топлёном молоке, за стеной в нём плавали тысячи дымных факелов. Кровяными ожогами пылала троица подожжённых сараев. Зарево занималось и на западе, чёрные дымы тянулись к угасающему небу, окрашивая всполохами адских зарниц багрово-чёрную пелену наползающих с севера туч.
Шум боя неумолимо приближался.
Едва державшиеся на ногах сержанты отправили четверых защитников ворот на поиски герцога или бургомистра, дабы получить хоть какие-то достоверные известия с других участков стены. Оставшиеся напряжённо ждали, до рези в глазах всматриваясь в соседние улицы и неспешные перестроения неприятельских баталий.
Вместе с бледными, тающими в темноте силуэтами зданий, оставленных жильцами ещё накануне битвы, таяли и силы защитников. Измученные бесконечным штурмом горожане, решив про себя, что всё кончено, под покровом ночи спешили вернуться в дома, наивно полагая защитить собственное имущество от неминуемого разграбления.