Искра божья
Шрифт:
— Расскажите-ка мне, любезный сеньор Марчелло, про механизмы erectopene[38], — задал очередной вопрос пожилой декан.
— Любимая тема старого пердуна, — Пьетро сдержанно гоготнул на ухо Джулиано. — Я за три года чего тут только не наслушался про ступки и пестики.
— Эмм, про erecto pene, дайте подумать…, — пробормотал Марчелло, ещё больше бледнея. На его несчастном лице было написано абсолютное вселенское отчаяние, а в светлых глазах отражалась пустота яркого полуденного неба.
— Думайте, голубчик, думайте, да
— В «Последний ужин», — облизав пересохший рот, ответил студиозус.
— А ещё куда? — продолжал настаивать старик.
— В весёлый дом, — виновато пробубнил Марчелло.
— Вот! — декан потряс скрюченным артритом пальцем. — А то пришьют себе гульфик в пол-локтя длиной, а про erecto pene рассказать не могут.
После этих слов студиозус заметно посветлел лицом и затараторил:
— Леонардо ди сер Пьеро да Виньти в своём трактате об этом пишет так: «Я видел мёртвых мужчин, члены которых стояли прямо, особенно у умерших от повешения. Их пенисы имели большую плотностьи твёрдость, и были наполненными большим количествомкрови…».
Бледный студиозус закончил отвечать. Профессора что-то записали в разложенных перед ними листах пергамента, и счастливый юноша с сияющими глазами опрометью выбежал из аудитории, провожаемый завистливыми взглядами оставшихся на заклание.
— Следующим пойдёт отвечать… Кхм, пойдёт отвечать… Сеньор Амбруаза, — объявил один из профессоров, подняв бумагу к подслеповатым глазам.
На сцену спустился обильно потеющий толстяк в дорогом бархатном камзоле с шапероном[39], щегольски, в несколько витков накрученным вокруг головы.
— Этот остолоп нипочём не сдаст! — радостно осклабился Пьетро.
— Откуда знаешь?
— Он уже второй раз приходит. Это сынок венетского банкира. Он в Конте только и делает, что пьёт и шатается по куртизанкам. В прошлом году Амбруаза завалился на подключично-ягодичной мышце.
— А разве лекарям разрешено вскрывать трупы людей? — удивился де Грассо, делая вид, что понимает, о чём говорит Пьетро.
— Ага, — де Брамини сплюнул ореховую шелуху себе под ноги, — ещё Урбан IV допустил учащихся медицинского факультета к потрошению человеческих останков. Аккурат после того, как один коновал чуть не отправил его в райские кущи после неосторожного вскрытия чирья на жопе его святейшества. Цех художников и ваятелей требует себе таких же прав, но пока безрезультатно.
— Я слыхал, они тайно воруют трупы бродяг, — прошептал Джулиано, ступая на очень тонкий лёд.
Словно услышав его тихие слова, чёрно-белый Пёс поднял лицо и мазнул скучающим взглядом по верхним рядам амфитеатра. Пьетро толкнул Джулиано в бок, и тот прикусил язык.
— Итак, сеньор Амбруаза, посмотрим, что вы узнали за год, истекший с нашей последней встречи, — седой декан прищурил и без того сморщенный глаз. — Расскажите-ка нам, как
— Раны от аркебуз? — переспросил толстяк, сглатывая сухой ком в горле.
— Прижечь и масло, — послышался сдавленный выкрик откуда-то с верхних скамеек.
— Тишина в аудитории! — властно потребовал тощий профессор, стуча кулаком по кафедре.
— Рану надлежит прижечь раскалённым железом и залить прокипячённым маслом, — радостно схватил наживку Амбруаза.
— Хэ-м, — старичок почесал тощую бородку клинышком, — воистину, так и стоит поступить, если вы хотите немедленно отослать раненного на встречу с создателем.
Студент сглотнул и вытер ладонью потное лицо.
— Э-э, обработать уксусом? — сделал ещё одну попытку Амбруаза.
— Да-а, милейший, — протянул декан, — похоже теория не ваш конёк. Подойдите к левому столу и покажите мне pullus musculi pectoralis superficialis[40].
Пока внимание всей аудитории было сосредоточено на толстом студиозусе, Пьетро быстро вытащил свой мешок из-под скамьи и развязал его. Осторожно перевернув котомку, де Брамини вытряс из неё огромного чёрного кота.
Пару мгновений животное постояло в нерешительности, принюхиваясь и недоверчиво косясь на своего освободителя, а затем стремительно порскнуло куда-то к сцене.
Нервно перебирая пухлыми пальцами, толстяк приблизился к накрытым тканью подносам, брезгливо отогнул край покрова и, заглянув под него, пошёл зелёными пятнами. Чтобы отогнать подступившую дурноту, Амбруаза сделал несколько судорожных вдохов и наугад схватил что-то с подноса. По удивлённым лицам профессоров Джулиано понял, что незадачливому ученику повезло. Аудитория разразилась восторженными криками и свистом. Радостно потрясая синюшным трофеем, студиозус поднял куриную грудку над головой, как знамя победы.
— Хорошо, сеньор, а теперь разрежьте её вдоль musculus fibris[41].
Амбруаза подошёл к чистому столу с аккуратно разложенными на нём сверкающими медицинскими инструментами. Различные виды щипцов, игл, скальпелей, пил и иных устрашающих предметов неизвестного для Джулиано назначения ровными рядами лежали перед озадаченным студентом. Толстяк шлёпнул птичью грудку на тумбу и в задумчивости воззрился на смутно знакомые приспособления. Подумав с минуту, Амбруаза выбрал тонкий нож с бритвенным лезвием. Пыхтя, отдуваясь и исходя потом, студент склонился над куриными мощами.
И тут чья-то огромная чёрная лапища, взметнувшись из-под стола, мгновенно скогтила мясо и уволокла его вниз. По-девчоночьи тонко взвизгнув от неожиданности, Амбруаза высоко подпрыгнул и опрокинул на себя поднос с человеческой требухой, стоявший позади него. Из-под стола раздалось громкое чавканье и утробный мяв. Аудитория разразилась громогласным хохотом.
— А-а-а, Саттана! — закричал раздосадованный Амбруаза, швыряя скальпелем в огромного чёрного кота.
— Кто принёс сюда ЭТО?! — возмущённо загремели голоса профессуры, вскакивающей с мест.