Искра божья
Шрифт:
Весной Гизем родила мёртвого мальчика. Наверное, она страдала. Он не знал этого наверняка, ему было всё равно.
С того времени что-то сломалось в гордой асиманке. Она стала кроткой, покорной и услужливой; прилежной рабыней, единственным желанием которой стало угодить своему господину. Он убрал стражу от её покоев, ибо больше Гизем не помышляла о том, чтобы свести счёты с жизнью. Со временем кондотьер сделал её главной ключницей дома, доверяя
— Ай-ай, нельзя сидеть на холодном камне, господин. Хотите я сделаю вам дугоб[58], чтобы все печали разом оставили вашу душу?
Арсино устало потёр переносицу и спросил:
— Скажи, Гизем, хотела бы ты вернуться на родину?
Рабыня упала на колени, прижалась лицом к ногам Арсино и заголосила:
— Прости меня, о солнце очей моих, о сокол моего сердца! Чем обидела тебя недостойная дочь Табека, что ты гонишь меня прочь в пустыню, к шакалам и змеям на растерзание?
— Тихо! — сквозь зубы процедил де Вико. — Чего орёшь, глупая женщина?
— Или я не хранила твой дом в достатке и полном довольствии, или слыхал ты хоть раз от меня худое слово или навет? В чем моя вина, скажи, мой пресветлый господин? — обильные слёзы потекли по тёмным щекам невольницы.
— Ну всё. Всё. Будет тебе, — Арсино похлопал старуху по спине, точно хотел успокоить испуганную лошадь. — Ты останешься со мной, пока смерть не разлучит нас. Иди за дугобом.
Глава 16. Блюдо, которое перегрелось
В низкой влажной комнате с умывальниками, выложенной рыжими и белыми треугольниками плитки, с утра было не протолкнуться. Ученики школы де Либерти обильно поливали друг друга водой из медных тазов и ковшиков, освежаясь после двухчасовой пробежки под горячим солнцем молодого дня. Весёлый смех, шутки и ломающиеся голоса юношей плотным облаком висели под потолком купальни.
— Эй, Джулиано, ты не видел Ваноццо? — спросил взлохмаченный и потный де Брамини, подойдя к де Грассо.
— Нет, он так и не вернулся в школу после того погрома воскресным днём в «Последнем ужине», — ответил Джулиано, плеща на себя холодной водой из огромной бадьи.
— Хм, может, зря мы его там бросили? — де Брамини смахнул крупные капли пота с раскрасневшегося лица. — Три дня уже миновало, а де Ори всё нет.
Джулиано фыркнул в усы, стирая воду жёстким полотенцем, скрученным в жгут.
— Как по мне, так пусть Саттана его совсем забирает. Буду рад больше никогда не видеть его раскормленной рожи.
Пьетро толкнул юношу в плечо и прищурился. Прочие ученики стали оглядываться на них, прислушиваясь к разговору.
— Какая кошка между вами пробежала?
— В винную крапинку с осколками кувшина, — буркнул юноша, натягивая рубашку на мокрый торс. —
— В осла! В ОСЛА?! Я покажу тебе сейчас такого осла! — взревел чей-то знакомый раскатистый голос за спиной Джулиано.
Де Грассо быстро оглянулся. Грубо расталкивая воспитанников маэстро Фиоре, через купальню пёр сеньор Ваноццо с перекошенным от ярости лицом. Его дорогой малиновый дублет был изрядно запачкан и порван в нескольких местах. Грязное лицо покрывали синяки и мелкие ссадины.
— Я убью тебя, проклятый деревенщина! — разъярённым быком проревел де Ори.
Джулиано ощетинился и схватил первое, что попалось под руку — таз с мыльной водой. Обмылки плеснули на каменную плиту сиденья, хлынули волной, и мутные брызги попали на грязные шоссы[59] подбегающего Ваноццо. Полуголые ученики де Либерти бросились врассыпную, но не слишком далеко. Никому не хотелось пропустить намечающееся веселье.
— Спокойно, сеньоры. Успокойтесь! — раскинув руки, Пьетро отважно встал между разгорячёнными противниками.
Ваноццо попытался отодвинуть Пьетро с дороги, схватив того за руку, но сам попался в захват и был ловко скручен де Брамини. Низенький Пьетро, прижимающий здоровенного де Ори лицом к мраморной колонне, стал похож на брисийского бульдога, мёртвой хваткой вцепившегося в шкуру дикого кабана.
— Сеньор, где вас носило так долго? В школе маэстро Фиоре не принято прогуливать занятия, — сквозь зубы процедил Пьетро, из последних сил удерживая вырывающегося задиру.
— Отпусти меня, болван! Дай, я убью этого ублюдка! — бушевал де Ори.
— Не так быстро. Ещё одно оскорбление, и я сам возьмусь за меч!
Ваноццо, как видно, оценил реальность угрозы. Пробыв неделю в школе де Либерти, он неоднократно видел, каким смертоносным оружием становится клинок в руках мелковатого и нескладного на первый взгляд фехтовальщика.
— Хорошо, отпусти. Я не стану его убивать. Пока… — задушено пообещал де Ори.
Пьетро разжал руки, отряхивая ладони от грязи, налипшей с костюма силицийца.
— Сделаем всё по правилам, сеньоры, — громко заявил он. — Сеньор де Ори, вы имеете некоторые претензии к сеньору де Грассо?
— Да, — рыкнул Ваноццо.
— У вас есть, что ответить на это, сеньор де Грассо?
— Нет, — оскалился Джулиано.
— И примирение невозможно?
— Нет! — хором выкрикнули бывшие соседи.
— Хотите бой до смерти или до первой крови?
— До смерти! — широкое лицо Ваноццо расплылось в кровожадной ухмылке.
— До смерти, — эхом отозвался де Грассо.
— Прекрасно, — де Брамини вздохнул и упёр руки в бока. — Какое оружие вы выбираете, сеньор Джулиано?
— Длинный меч, — не колеблясь ответил юноша.