Искра божья
Шрифт:
— Лукка де Грассо, викарий его высокопреосвященства кардинала Франциска, — представился священник.
— Значит, церковь тоже с нами? — насмешливо поинтересовался Арсино.
— Всю церковь я вам не обещаю, — Лукка улыбнулся кондотьеру, — но на поддержку в моем лице вы можете всецело рассчитывать.
— Что же вы желаете получить от этой сделки? — с вызовом спросил де Вико.
Изабелла неодобрительно посмотрела на своего спутника:
— Разве можно задавать такие вопросы в лоб, Марк?
— По-моему, лучше сразу внести ясность, чтобы впоследствии
— Смею заверить, вам не стоит меня опасаться, — сообщил викарий, — я лишь скромный почитатель угасших традиций и любитель старины. Я всецело разделяю ваши идеалы, сеньор де Вико.
— А не вы ли тот человек, что во время недавнего землетрясения оказался в крипте под храмом Феба? — уточнил Арсино, искоса поглядывая на травмированную руку собеседника.
— Нет, сеньор, — викарий скромно улыбнулся, прикрывая больную руку широким рукавом рясы, — к сожалению, под землю провалился мой брат. В тот день я проводил кое-какие научные изыскания в области истории рядом со святилищем. Джулиано просто не повезло.
— Не повезло? — Арсино захохотал, но тут же сморщился, ощущая, как висок прошивает острая игла боли. — Поговаривают, счастливчик вынес из склепа целую гору сокровищ и древних рукописей.
— Чушь, — отмахнулся де Грассо, — людская молва легко превращает парочку бронзовых колец и серебряных подвесок в сундуки, полные золота. Что же касается свитков, к сожалению, мой братец додумался использовать бесценные рукописи в качестве факелов и сжёг большую их часть.
— Мне всё равно было бы любопытно на них взглянуть.
— Единственное, что могло бы вас заинтересовать — это обсидиановый нож, — продолжил Лукка, казалось, не обращая внимания на слова кондотьера. — Джулиано потерял под завалами фамильный клинок нашего отца и теперь везде таскает с собой эту безделицу.
НОЖ!
Нож! Не тот ли самый? Чёрный, как врата бездны. Уродливые твари пляшут на потемневшей от времени кости. Кривляются и смеются, дразнят раздвоенными языками. Подарок Незиды — нож, с которого всё началось.
Нет! Не может быть такого совпадения!
А впрочем, посмотрим.
— Пришлите вашего брата ко мне вместе с находкой в любое удобное для него время, — небрежно предложил кондотьер.
— Конечно, сеньор де Вико, ему это весьма польстит. Как и любой мальчишка в Конте — он ваш страстный поклонник.
— Простите, сеньор викарий, но нас уже заждались другие гости, — женщина улыбнулась одними уголками губ. Её серые глаза требовательно жгли лицо де Вико.
Крашеная чертовка! Куда она меня снова тащит?
— Марк, это сеньор Никкола Макьялли, посол из Фларии, — Изабелла протянула ручку для поцелуя мужчине с костистым лицом и гладко зачёсанными назад каштановыми волосами, — мой давний знакомый и друг семьи.
— За какие же грехи вас сослали в Конт? — насмешливо поинтересовался кондотьер
— Это лучшее, на что я мог рассчитывать, пока мой государь в изгнании, — Никкола Макьялли широко развёл руки в объёмистой чёрной мантии, подбитой горностаем. — Я считаю, Совет Девяти[106] поступил очень благородно, продолжив использовать мои таланты и знания на благо республики, вместо того, чтобы засадить меня под замок.
— Вам очень повезло, учитывая, что вы принадлежите к партии монархистов, — сказал Лукка де Грассо, бесцеремонно увязавшийся следом за кондотьером. — Разве вам не полагается использовать любые средства для восстановления в правах его высочества Альфонсо II?
— О, сеньор, вы превратно поняли моего «Государя»! — горячо возразил Макьялли. — Я вовсе не пытаюсь оправдать военный террор отдельных личностей. Забота о благе простого народа — вот базис этого сочинения! Ибо, чтобы постигнуть народ, надо быть государем, а дабы постигнуть природу государей, надо принадлежать народу. К несчастью, его высочество не оправдал возложенных на него надежд. Народный герой — это не про Альфонсо Фларийского. Простите мою откровенность, герцогиня.
— Пустяки, вам не за что извиняться, — Изабелла сделала вид, что улыбается. — Отец никогда не понимал чаяний плебса и не любил прислушиваться к чужому мнению.
Какой, однако, вёрткий угорь этот сеньор Макьялли. Истинный советник свергнутого тирана Фларии. Попадись такой в аду на вертел, он и там, пожалуй, сумеет извлечь выгоду из своего положения.
— Вы считаете, напыщенные Фларийские нобили отпустили вас для того, чтобы вы могли посадить на престол республики избранника толпы? — уточнил Лукка.
— Конечно нет, но Совету не обязательно знать о каждом шаге моего пребывания в Конте.
— Вы кусаете руку, которая вас кормит, — Арсино утомлённо приподнял пшеничную бровь.
— Я забочусь о благе моего народа! — продолжил упорствовать философ.
— По-вашему, единая Истардия — благо для всех? — Лукка провёл пальцами в перчатке по ямочке на подбородке.
— Воистину, так и есть. Иначе я бы не изъяснялся здесь с вами, — подтвердил Макьялли, потирая мёрзнущие костлявые руки. — Уже почти тысячу лет мы грызёмся друг с другом, как крысы, загнанные в угол, вместо того, чтобы править миром и благоденствовать, как делали ранее.
— Разумно ли начинать действовать сейчас, сеньор Никколо? — взволнованно поинтересовалась Изабелла.
— Страсть к завоеваниям — естественное и обычное состояние человека. Какое бы дело мы ни затевали, время всегда кажется неподходящим, и никогда не бывает абсолютно благоприятных обстоятельств. Кто ждёт идеального случая, так никогда и не начнёт дела, а если и начнёт, то зачастую его ожидает печальный конец.
К группе беседующих, прихрамывая, подошла молчаливая Гизем, неся в руках тяжёлый бронзовый поднос, заполненный кубками с ароматной гранатовой влагой.