Искусство стареть (сборник)

Губерман Игорь Миронович

Порою мы в суждениях жестоки,но это возрастное, не со зла:в телах у молодых играют соки,а в душах стариков шуршит зола.

Из тех, кто осушал со мной бутыли,одни успели тихо помереть,а многие живые так остыли,что выпивкой уже их не согреть.

Уже в лихой загул я не ударюсь,не кинусь в полыхание игры,я часто говорил,

что я состарюсь,но сам себе не верил до поры.

Слежу пристрастно я и пристально —с годами зрение острее, —как после бурь в уютной пристанистареют сверстники быстрее.

Есть у меня давно уверенность,что содержанье тела в строгостии аскетичная умеренность —приметы лёгкой, но убогости.

Цветущею весной, поближе к маюу памяти сижу я в кинозале,но живо почему-то вспоминаюлишь дур, что мне когда-то отказали.

Есть Божье снисхождение в явлении,знакомом только старым и седым:я думаю о светопреставленииспокойнее, чем думал молодым.

Склеротик я, но не дебил,я деловит и озабочен,я помню больше, чем забыл,хотя что помню – смутно очень.

Мотив уныло погребальныйзвучит над нами тем поздней,чем дольше в нас мотив ебальныйсвистит на дудочке своей.

Когда б меня Господь спросил,что я хочу на именины,я у Него бы попросилот жизни третьей половины.

Чем более растёт житейский стаж,чем дольше мы живём на белом свете,тем жиже в нас кипит ажиотажпо поводу событий на планете.

Из ночи лёгкая прохладасошла ко мне, и в полуснеподумал я, как мало надоуже от жизни этой мне.

Грустно думать под вечермужчине о его догоревшей лучине

Нас годы гнули и коверкали,но строй души у нас таков,что мы и нынче видим в зеркалена диво прежних мудаков.

Следя, как неуклонно дни и ночисмываются невидимой рекой,упрямо жить без веры – тяжко очень,поскольку нет надежды никакой.

Теперь я смирный старый мерини только сам себе опасен:я даже если в чём уверен,то с этим тоже не согласен.

Сегодня мне работать лень,затею праздничный обед:отмечу

рюмкой первый деньоставшихся от жизни лет.

Не пожелаю и врагусвоё печальное терпение:хочу я только, что могу,и потому хочу всё менее.

К нам годы приходят с подарками,и я – словно порча прилипла —хочу кукарекать, но каркаю —надрывно, зловеще и хрипло.

Былое живо в нашем хворосте,ещё гуляют искры в нём,и только старческие хворостимешают нам играть с огнём.

Мне очень симпатичны доктораи знаний их таинственное царство:порой не понимают ни хера,но смело назначают нам лекарство.

Кончается никчёмная карьера,меняются в душе ориентиры,мы делаемся частью интерьерасвоей благоустроенной квартиры.

Про гибельную пагубу куренияврачи не устают везде писать,и я стою на той же точке зрения,но глупо из-за этого бросать.

Давно уже когда-то куролесили,забросили мы это ремесло,однако же ни ржавчины, ни плесениещё на нас нигде не наросло.

От помеси вранья и суесловия,из подло сочетающихся звуковрождаются духовные условия,которые свихнут и наших внуков.

Никак не уловлю воспоминаниео времени, где был я дураком...Недавно... И давно... И много ранее...И ныне в состоянии таком.

Нет, я ни глубоко, ни далекосмотреть не помышлял. Играл в игру.Зато легко дышал, и жил легко,а если даст Господь – легко умру.

Вдыхаю покоя озон,с усилием видя и слыша,старение – дивный сезон,пока не поехала крыша.

В предчувствии и близости кончины,хотя и знает каждый, что не вечен,по-разному ведут себя мужчины,блажен, кто наплевательски беспечен.

Раньше я не думал, если честно,что такая это благодать,что настолько будет интересногомон жизни вчуже наблюдать.

Напрасный труд, пустые хлопоты,ненужных сведений объём —вот наши жизненные опыты,что детям мы передаём.