Испанский любовный обман
Шрифт:
Я не собиралась упускать этот шанс из-за своих слегка опьяненных пальцев или ног…
Пара больших рук пересекла мою траекторию, удерживая меня за талию.
— Полегче. Давайте сведем стояние к минимуму, — сказал Аарон, без усилий возвращая меня на прежнее место, прямо рядом с ним. Возможно, немного ближе к его телу. На что я бы не стала жаловаться. — Ты так сильно хочешь это знать?
— Да. Я хочу знать все, — призналась я, снова следуя примеру Лины без фильтра.
Невеселый смех покинул его.
— Я никогда не планировал, что это произойдет таким образом.
Мой затуманенный
— Он тренировал тебя с самого детства? — пробормотал я.
Аарон согнул ноги и оперся локтями о колени.
— Более того. Он превратил меня в свой личный проект. У него был ребенок с потенциалом стать всем, о чем он мечтал, прямо дома. И у него были инструменты и опыт, чтобы сделать это возможным. Не было места для неудачи. Он усердно работал над тем, чтобы превратить меня в эту безупречную футбольную машину, которую он тщательно собрал вместе с того момента, как мои ноги стали достаточно сильными, чтобы бегать за мячом, а мои руки были достаточно большими, чтобы держать его, — Аарон сделал паузу. Он смотрел на мрачную улицу перед нами, и я видела, как его профиль стал жестким. — Мы оба работали над этим. И в течение долгого времени я процветал в этом.
Я обнаружила, что придвигаюсь ближе к нему, пока моя рука и плечо не оказались полностью прижаты к нему.
— Как это изменилось? — спросила я, позволяя своему телу немного прислониться к Аарону. — Когда ты перестал получать удовольствие от игры?
Он посмотрел на меня краем глаза, и что-то смягчилось в выражении его лица.
— Та фотография, о которой ты упоминала ранее? – спросил он, а затем отвернулся от меня, уставившись на пустую улицу перед нами. — Это была последняя игра, в которую я когда-либо играл, — Аарон сделал паузу, и я могла сказать, что ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, судя по тому, как его голос стал серьезным. — Это случилось ровно через год после смерти моей мамы.
Мое сердце сжалось в груди, и я почувствовала непреодолимое желание обнять его всем телом, чтобы защитить от боли в его голосе. Но я ограничилась тем, что схватила его теплую руку и просунула свои пальцы между его пальцами. Аарон положил наши переплетенные руки себе на колени.
— В тот момент, когда я стоял там, наблюдая, как толпа и мои товарищи по команде празднуют победу, о которой я не мог заставить себя заботиться, я решил, что выйду из игры. И я сделал это.
— Это, должно быть, было так больно, — сказала я ему, поглаживая большим пальцем теплую кожу на тыльной стороне его ладони. — Все это,
— Так и было, да, — его голова опустилась, и я наблюдала, как он смотрит на наши переплетенные руки. — Мой отец не мог этого понять. Он даже не попытался бы, — горький смешок покинул его. —Моя футбольная карьера превратилась в идеальное спасение после маминого диагноза. Вместо того, чтобы укреплять наши отношения отца и сына, это превратило нас в тренера и игрока. Ничего больше, кроме этого.
Еще больше потерь. Мое сердце разбилось из-за Аарона. Я сжала его руку, а затем очень медленно положила голову ему на руку.
Он продолжил: — Он сказал, что я растрачиваю свою жизнь впустую. Мое будущее. Что я потерплю неудачу. Что если я упущу возможность, которая изменит мою жизнь, он не захочет иметь со мной ничего общего. Итак, я выпустился и уехал из Сиэтла.
Аарон все еще держал мою руку у себя на коленях, его пальцы крепче сжимали мои, когда он говорил. Я склонила голову набок, когда почувствовала, как моя другая рука взлетела к его предплечью. Это был единственный способ выразить, как я сожалею о том, что он пережил, не заключив его в крепкие объятия, которые я не была уверена, что смогу отпустить. По крайней мере, не до конца ночи.
— Должно быть, это было так тяжело – расти, ограниченный чьими-то представлениями о том, кем ты должен и не должен быть.
Он рассеянно играл с моими пальцами, мягкие прикосновения его кожи к моей вызывали покалывание, ползущее по моей руке.
— Я понимаю это сейчас, оглядываясь назад. Я никогда не замечал, когда это происходило, просто так все было. Мне был поставлен ряд целей, и я просто следовал им, — объяснил он, проводя большим пальцем по моему запястью. — Я никогда не был несчастен — по крайней мере, до тех пор, пока не понял, что, возможно, я тоже не был полностью счастлив.
— А теперь? Теперь ты полностью счастлив, Аарон?
Эти мягкие прикосновения его пальцев к моим прекратились, и он, не колеблясь, ответил: —Полностью? Ещё нет. Но я, черт возьми, работаю изо всех сил, чтобы быть счастливым.
Глава 19
Для любого, кто стал бы свидетелем моих глупых попыток добраться до спальни, было бы совершенно очевидно, что я вот-вот упаду лицом на пол. И они не ошиблись бы. Это было чудо, что я вообще могла двигаться, учитывая, что мои ноги едва отрывались от земли из-за всего того, что они тащили.
По иронии судьбы, и вопреки истории, рассказанной моим телом, я не думала, что когда-либо чувствовала себя более бодрой, чем когда переступала порог этой двери.
Моя голова работала на полной скорости. Обдумываю все, что Аарон рассказал мне о своем прошлом. Я продолжала крутить и переворачивать даже мельчайшие кусочки информации, пока не была полностью уверена, что надежно закрепила их, чтобы они не ускользнули из моей памяти.
Неважно, что мои ноги дрожали с каждым шагом, который я делала, и усталость пульсировала в моем теле. Признание Аарона — потому что мне показалось, что он раскрывает что-то, что он хранил под охраной и скрывал от посторонних глаз, — вызвало небольшой бунт в моей голове.