Исправление настоящего

Терновский Юрий

— Владлен Ильич, — напомнила ему о себе ряженая сучка, — украсьте, пожалуйста, всю эту прелесть хоть подсвечниками, что ли, чтобы не выглядело так чудовищно.

Нет ответа… Ему бы только добраться до револьвера и все, рука не дрогнет. Двигай сама за своими подсвечниками! Вот так этой психопатке и пришлось самой украшать весь этот мрак светлыми огнями. Так на столе и появились те свечи, которым еще только предстояло сыграть свою роль в этом адовом спектакле, всем своим вычурным видом, будто специально подчеркивающим всю нелепость происходящего. Задернутые портьеры, серый полумрак и загадочный хозяин в бабских лосинах на пухлые ножки, сошедший с ума уже от страха, что эти двое и в самом деле его замочат. В задницу они будут его посылать, сволочи. Ничего, проедет и по его улице скоро праздник с двумя гробами!

— А-а,

попарились голубки, — наигранно обрадовался Владлен Ильич молчаливым гостям, поднимаясь с просиженной кожи солидного дивана, вот уже несколько минут молчаливо сидящих за столом и терпеливо наблюдающих за застывшим в своем оцепенении хозяином. — С легким паром, гости дорогие, а то я уж заждался. Смотрю всякую ерунду по телеящику. Передали, что этой ночью Миша Стасов разбился насмерть, влетев на своем кабриолете под фуру, представляете. Все как в том клипе с этой Клиновой, только в реале. Сначала пропала она сама, две недели днем с огнем не могут найти, а теперь еще и этот исчез. Труп этого, кстати, тоже не нашли…

— Вы про кого? — спросила, не поняв ничего, Кэт.

— Про ее хахаля из клипа, про кого же еще, которому она чулочки со своих ножек кидала. Вот и докидалась, сглазила парня. Очень надо быть осторожным с этими съемками, скажу я вам, — продолжил он свою мысль дальше, усаживаясь во главе стола и нащупывая под столом рукоять револьвера. — Сын Тиханова и Мордюковой снялся в гробу, умер. Красавица Майорова снялась в ужасной картине «На ножах» по одноименному произведению Лескова, — сгорела заживо в своем шикарном платье, теперь вот этот бедняга…

— Достаточно, хватит ужастиков, — перебила его Кэт, прикрывая глаза, — своих проблем выше крыши, чтобы еще выслушивать про чужие.

— А нечего носиться сломя голову по ночам, — недовольно ответил Босяткин, — и сегодня еще бы всех радовал. Кстати, Катенька, это та самая актриса с рекламного щита, с которой ты так жаждала встречи. Не так уж от нас далеко и стрельнуло. Появится на похоронах обязательно, там ее и подловим, чтобы во всем разобраться.

— Поздно.

— Правду говорят, что все, что не делается, все к лучшему, а так где бы мы ее нашли, Алик с ног сбился по нулям, сама же просила.

— Поздно, говорю, вы меня слышите, — процедила сквозь зубы Кэт. — Я от вас сразу к себе в отель и сегодня же в Штаты. Хватит, выше крыши наелась русского гостеприимства и вашего бизнеса. Я разрываю с вами контракт и прошу в ближайшее же время все полученные вашей компанией от меня деньги перечислить обратно в Америку.

— Как скажете, — кивнул Босяткин, даже не удивившись ее этому решению. — Не смогу только в аэропорт отвезти, уж извините, мой старый «мерин» сдох, а нового зверюгу вы сами угробили. Деньги верну, не переживайте, но за вычетом стоимости автомобиля и стоимости сумки, что сгорела в его багажнике. И хватит о делах, ведь с этим вашим заявлением все наши дела уже закончены, вот я предлагаю это отметить по старому русскому обычаю хлебом и солью.

— Вообще-то с этим встречают, — подметил Погорел.

— А я провожаю, что неясно… У меня прислуги сегодня нет, не помню, говорил или нет, отпустил на два дня, — потер он руки в наслаждении от предстоящего застолья, которое должно закончится смертью этих двоих, — так что уж извиняйте, понимаешь, если что не так вкусно покажется, закусь все равно будет по первому разряду.

После чего он снова поднялся, отложив момент расправы до конца трапезы, чему ведь быть, того все равно не миновать, тяжело выбрался из-за стола, подошел к плите и достал оттуда противень с запеченной картошкой, запах от которой моментально разлетелся по всему дому. Через минуту снедь была разложена по тарелкам, а сам он, в белоснежной сорочке с вишневой бабочкой под нависшим подбородком (камзол от духоты в комнате все же пришлось снять), выбритый, аккуратно причесанный и, несомненно, очень собой довольный, снова восседал во главе стола. Разлив водку по стопкам, хозяин снова поднялся (прямо ванька-встанька какой-то) и торжественно, почти официально предложил выпить за Кэт, за ее мужество и за то, что все у них слава Богу, не смотря даже на ее такое тяжелое для него решение о прекращении всех деловых контактов. На что гости лишь переглянулись, ничего не добавив. Кэт опустила голову, сжав губы, а Погорелу и вовсе этот смешной мужик начинал уже даже чем-то нравиться со всей этой своей клоунадой.

Особенно на огромном портрете, занимающем всю противоположную стену столовой, где он в расшитом камзоле императора Павла, только со своим выражением довольного лица, отставив кокетливо ножку в ботфорте чуть в сторону, уверенно опирался на длинную шпагу своей мясистой рукой. Выпирающее мужское достоинство сексуально обтягивали все те же белоснежные лосины, что были на нем и сейчас, а пухлую грудь украшала широкая голубая лента с большим орденом, самым, наверное, большим, какие вообще существовали в истории человечества. Голову местного императора венчала расшитая треуголка, кстати, тоже приличных размеров, а указательный палец правой руки великолепный перстень с массивным бриллиантом, который был на нем и сейчас. Босяткин, судя по всему, вообще ничего скромненького не воспринимал в принципе, только себя во всем сияющем великолепии своего величия. Бедный Щукин, пожалел художника гость. Если бы только знал, как достойные потомки воспользуются его работой, но плевать. Новому русскому вообще на всех было плевать в этом мире кроме себя. Он заказал портрет в образе, заказ выполнили и повесили, а остальные пусть смотрят и завидуют. Как себя преподнесешь, так и поплывешь! По жизни всегда больше всего критикуют и завидуют именно те, которые сами в этой жизни меньше всего и преуспели, а кто успел, тех чувство справедливости уже не мучает. Вот и конец трапезы, рука сама тянется к револьверу, чтобы совершить возмездие. Владлен Ильич считает до трех, крестится, просит господа простить его и начинает стрелять. Щелк, щелк, щелк… Сволочи, сами во всем виноваты!

— Владлен Ильич, — произнес спокойно Погорел, разжимая кулак, в котором красовалось шесть блестящих источников его и Кэт несостоявшейся смерти, — вы забыли вот это…

И улыбнулся… самой издевательской из всех издевательских улыбок, какие только можно было себе вообразить решившемуся на убийство.

Глава 59

После обеда все, как в барском доме и положено, все отправились вздремнуть, чтобы жирок завязался. Однако гостям не спалось, поэтом они и отправились осматривать от нечего делать близлежащие окрестности. Главный злодей, как уже отмечалось, от предоставленной возможности исчезнуть с глаз долой, судя по всему, отказался вполне конкретно, вот троица и убивала время в ожидании неминуемой развязки. Несостоявшегося убийцу заперли в подвале и отправились на свежий воздух. Пьеро с кровавыми слезками под подведенными глазками в ядовито-зеленом и его якобы Мальвина в таком же ядовитом, но только в синем клоунском наряде. Цирк да и только… с сумасшедшим концом. Осталось только за ручки взяться и расцеловаться.

— Должен мой зам подъехать, — сообщила неожиданно Кэт, срывая цветочек с обочины, когда они оказались уже за воротами смертельного особняка. — Босяткин вызвал, чтобы чувствовать себя надежнее.

— Недострелённый?

— Просто раненый, — поморщилась ряженая.

— На голову.

— Попросила бы… Не уверена, подъедет ли, все же после ранения, чтобы такие расстояния преодолевать.

— Полиция приедет точно.

— На чем все и закончится, — кивнула Кэт. — У тебя еще есть время избавить меня от лишних хлопот.

— От себя не убежишь, да и некуда… Одно желание — скорей бы за столик в открытое кафе с видом на океан, мои уже заждались.

— Так езжай, — восприняла Кэт его слава буквально, — тебя никто не держит.

— Да скоро уж…

Некоторое время шли молча, потом Кэт спросила про деньги из багажника, спрятанные ею в леске на всякий случай. Теперь она и сама уже не знала, зачем так поступила, но тогда… вроде делала все осознанно, не иначе временно черепушка пошатнулась.

— Почему ты про них не спрашиваешь, — взглянула она на странного человека, — тебе и в самом деле без разницы, куда я дела твои полторамилионадолларов?

— Раздала нуждающимся, — хмыкнул равнодушно он, — не в лесу же закопала.

И Кэт тоже лишь усмехнулась. Теперь-то конечно, смех в зале, если его же словами, можно и нуждающимся.

— Ты мне лучше вот что скажи, — взяла она под руку своего бессеребренника, — если бы ты был на сто процентов уверен, что, убив меня, ты спасешь свою Киру, ты бы это сделал?

— Не задумываясь.

— От тебя ничего другого и не ожидала? Не убил и даже не изнасиловал, благородный рыцарь, я такая страшная и противная?