Исправление настоящего
Шрифт:
Не иначе, хитрый дядечка его и здесь перехитрил, поэтому надо было уже начинать заботиться о себе, а не гоняться за каким-то призрачным счастьем. И как это было не трудно признать, что огромные деньги, в которые он вложил всю свою душу, от него уплыли, признавать это все же было надо. Что ж, вздохнул несчастный комбинатор, выбираясь из кювета, в другой раз будет умнее. А пока надо бросить ловить синиц в облаках и покопаться немного в земле, которая кое-что ему уже приготовила. Алик залез в карман и извлек приборчик, исправно указывающий ему место, где были зарыты денежки. Умело распорядившись которыми, он еще сколотит себе состояние, но только уже не здесь. Паспорт на английского подданного давно уже дожидался своего часа. Был у этого подданного и счет в банке, на который он и собирался положить деньги, чтобы уже завтра электронным платежом перевести их в офшор. Себе он возьмет лишь на карманные расходы, да чтобы не бедствовать в Лондоне.
— Летите голуби, — усмехнулся он вслед своим несостоявшимся убийцам, — так вас там и ждали. Мой дядя дурак — забить миллионами кукурузник, все деньги давно уже за кордоном.
Дымился в кювете дядин джип, собрав возле себя уже несколько зевак, но с этими обожженный и сам не хотел ехать, свидетели ему были не нужны, которые туже его и сдали бы, что подвозили такого. И он быстрее хотел скрыться за поворот, чтобы уж точно никто не связал его с той аварией. На поднятую руку остановился колесный «Беларус», в прицепе которого Альберт и добрался до ближайшей деревне, где тут же и уселся в свободное такси, водитель которого дремал за рулем возле дорожного магазинчика. Сколько потом он ехал до сумки с деньгами, спрятанной Кэт в лесу, Алик не помнил, главное, что доехал. На месте он Алик снял с руки дорогие часы и протянул их таксисту, попросил подождать, сославшись на то, что приперло, и скрылся в леске, предупредив на всякий случай, что если смоется, то он номер тачки запомнил, достанет из-под земли вместе с часами.
— Как-бы самого не достали, — буркнул ему вслед таксист, но Алик его уже не слышал, пробираясь сквозь придорожные деревья к заветной сумке, единственно, на которую теперь только и была надежда, чтобы выбраться из всего этого дерьма. Минут через десять он вернулся, но только еще грязнее, мокрый и довольный. Облегчение видно пошло ему на пользу и даже значительно подняло настроение странного пассажира, которое даже неожиданный ливень не испортил, налетевший на темный лесок черной тучей. При этом он вернулся еще и с увесистой грязной сумкой, не иначе нашел, закинул ее в багажник, и они отправились дальше. В Москве к самому дому подъезжать не стал, а попросил таксиста обождать его возле проходного подъезда другого дома, взял сумку и скрылся. Ждать пришлось минут пятнадцать, спустя которые странный пассажир вернулся, только уже переодевшийся в приличный черный костюм, и протянул шефу две купюры по пять тысяч, попросив вернуть тысячу, оставив пятьсот на чай.
— Тяжелый день? — спросил таксист, возвращая сдачу.
— Нормальный, — вздохнул пассажир, — все от того, как себя настроишь.
— Главное, чтобы потом не пришлось расстраиваться. Случайно, не вы забыли? — протянул он ему через окно известную уже вещицу со скелетом на обложке.
— Не я, — побледнел Алик. — Откуда у вас эта хрень?
— Нервная лыжница оставила, — пожал плечами таксист, — сказала, всучить в руки первому попавшемуся. Вот я и всучаю.
— Лыжница? — сморщился Алик. — Летом? Шеф, не с северного ли полюса катишь?
— Из Снежкома, что в Холмогорске, там зима круглый год.
— Где мэра пришили?
— Наверное, — пожал плечами водила. — Книгу берете?
— Оставь себе, я читать не умею.
Себе не оставил, швырнул романчик под ноги пассажира — одного же из его героев и укатил, оставив Алика в тяжелом предчувствии, что это белое такси далеко не случайно оказалось возле того придорожного магазинчика, да еще с какой-то непонятной лыжницей в комплекте. Это уж совсем надо быть сумасшедшей, чтобы летом скучать по снегу. И он точно уже знал, кто это была такая, передавшая ему привет таким оригинальным образом через сочинение столетней давности. — та самая, которая давно уже по всем приметам должна была быть на том свете. Должна была быть… И эта мысль Альберту очень не понравилась. Сама виновата, поджал он сурово губы. Не он ее, так она отправила бы его на тот свет однозначно, как того дурня Ивана, организовав мальчишке в красных штанишках такую красочную смерть. Это ведь она сообщила маршрут следования угнанного «Майбаха» реальным ментам, которые и спугнули ряженных артистов, оплаченных, кстати, самим же убиенным. Он же оплатил и постановочный трюк двух байкеров, которые должны были на скорости взмыть на своих спортивных байках над речкой с противоположного берега, чтобы приземлиться уже на
Поднявшись к себе Альберт принял ванную, взял все необходимые документы, выбросил старую одежду в мусоропровод, протер мокрой тряпкой грязную сумку с деньгами и отправился в банк, откуда намеревался сразу и в аэропорт Шереметьево, пока его не стали еще искать как свидетеля разыгравшейся сегодня в Подмосковье бойни одни и как потенциального уже покойника — другая.
Глава 68
Движок кукурузника чихнул как всегда в самый неподходящий момент, глотая вместо топлива чистейший воздух, все равно как больной под капельницей свою дозу смерти, потом еще разок и заглох уже окончательно, предоставив этим троим великолепную возможность отвлечься наконец от своих проблем и с замиранием сердца предаться созерцанию остановившегося винта.
— Что за черт? — не понял черного юмора пилот, пытаясь снова его запустить. Бесполезно…
— Так говоришь, что стрелять по нам не будут, — усмехнулся появившийся в пилотской кабине Погорел с порезанной рукой, — рассматривая свежую дырочку в потолке, — ну-ну… Думаю, что через такую же и все твое топливо вылилось из раритета.
— Индюк тоже думал, — огрызнулся нервно Босяткин.
— Все нормально? — спросил у Кэт Погорел, помогая ей подняться на ноги после неожиданного падения, когда кукурузник резко пошел вниз.
— Что это было? — ошалело уставилась она на него, сжимая ушибленную руку. — У тебя кровь? Льется… У тебя весь комбинезон в крови!
— Ничего серьезного, — отшутился он, — мы падаем.
Мужчина зажал рану рукой и указал взглядом на аптечку, прикрепленную к стенке кабины, приказав бинтовать прямо поверх грязной ткани, чтобы не терять время на пустяки. Перекисью он зальет рану позже, и не только ей, если только выберется живым из всей этой передряги, в чем он был далеко не уверен.
— Что это было, спрашиваешь? — улыбнулся он, когда женщина, закончив бинтовать, завязывала уже узел. — Меня только что твой дружек чуть не отправил на тот свет посредством своих кукол. Счастье, что лезвие, прикрепленное к руке манекена, воткнулось мне в руку, а не прошило горло или живот. Этот псих специально бросил свое корыто вниз, чтобы…
— Заело штурвал, — тут же стал выкручиваться пилот. — Ничего лич…
Закончить фразу он так и не смог, ойкнул, схватился за сердце и завалился всей грудью на штурвал. Свинец не догнал, выпущенная кем-то снизу пуля горячей пчелой впилась в обшивку потолка, не задев самую малость голову летчика, так оторвавшийся тромб доделал чужое дело. Слишком низко опустился к земле во время последнего трюка самолетик, что и позволило кому-то снизу почти достать пилота метким выстрелом. Дико заверещала Кэт, забившись в угол и обхватив голову руками, понявшая. что это конец. И ее похитителю пришлось хорошо потрудиться, всем телом навалившись на мертвого уже пилота, чтобы вытянуть штурвал на себя и не вспахать в следующую секунду винтом поле.
Все мы приходим в этот мир зачем-то: кто-то, чтобы делать гадости, кто-то с добром, а кто-то и со своей конкретной миссией — прожить бестолковую жизнь, чтобы в самом ее конце с высоты своего уже неземного полета затем вчитываться в страницы якобы кем-то написанной чужой истории, так ничего и не поняв, зачем приходил, чего мастерил… Кто-то якобы смотрят кино про себя любимого, когда уже нечего терять и невозможно ничего исправить, съемками которого занимался всю жизнь, а есть «везунчики», кому не предоставляется даже этой уникальной возможности для осмысления прожитого и зря пережитого. Этих перед смертью просто помещают в замкнутое пространство сотне метров от земли и заставляют во все глаза таращиться на остановившийся винт, прекративший вращаться почти одновременно со смертью пилота. Этим хуже всего, когда шансов на спасение никаких, а они все еще надеются, что весь этот бред происходит не с ними! Захлопнут книжку и все, выключил кинопроектор и можно приступать к съемкам другого кино. А ведь так не бывает, книжка закроется вместе с глазами.