Испытание огнём
Шрифт:
– Не раздражай их, - прошептал он, отходя на несколько шагов. – Нам тут ещё охотиться. Припасов я не взял. К воде мы переместимся, не бойся, пей.
Джейн только сейчас вспомнила и про фляжку в сумке, и про жажду и голод. Её до сих пор слегка трясло. «Атомная станция в руках похитителей тел… Это похлеще астероида! Там был дядя Джек… и Катарина, и Пушистик, и мы нашли Себастьена… А здесь… Вот что делать с тем, о чём никто ничего не знает?!»
Она прожевала сушёную ягоду курруи, помня, что это растение хорошо для мозгов. Трясти перестало, ничего умного в голову не пришло.
– Джейн! – ей в руки сунули
– Я добуду дичи нам на сегодня. Завтра с утра, с обильной приманкой, ещё поохотимся. Я буду бить, а ты разделывай.
Джейн вытаращила глаза, но Хассинельг развернулся к ловчим сетям – и вовремя: над приманкой уже собрался рой летучей мелюзги. Кажется, там мелькнули и пузыри, только без раковин. Пара секунд – и сверху спикировал десяток тварей размером с кулак. Они хватали мелюзгу на лету – но за ними уже спускались хищники покрупнее. Джейн вскинула голову – над сетями Хассинельга вырастала живая «пищевая цепь»… хотя, скорее – «пищевая воронка»!
Страж, высмотрев в ней что-то, вскинул посох – и под ноги Джейн шмякнулось нечто в широких чешуях, с выпущенным втяжным хоботком, с шестью парами то ли плавников, то ли крыльев, и десятком чёрных глаз по периметру. Длиной это было метра полтора – и всё ещё вяло подёргивалось. Джейн уставилась сперва на него, потом на нож. «Ну и как это… разделывать?!»
В голове мелькнуло что-то про вынимание кишок и отрезание головы, и Джейн, прижав животное коленом к земле и закатав рукава повыше, принялась искать у него брюхо. Нижняя часть от верхней не отличалась ничем, кроме нескольких жёстких гребней ближе к хвосту. «Ладно, начнём с головы…»
Нож был острее, чем Джейн решила сначала, - верхний сегмент кое-как отвалился, выпустив на землю струю лиловой крови. Подёргивания почти прекратились. Джейн запустила руку внутрь. Какие-то внутренности у твари точно были – и плёнки для их крепления тоже. «Если разрезать вдоль…» - Джейн отбросила те комки чего-то сырого, что всё-таки удалось извлечь. «И подрезать эти чёртовы плёнки…»
Рядом шмякнулась ещё одна зверюга, похожая на трилобита-переростка. Джейн, кое-как проведя кривой надрез между чешуями, выдернула плёнчатый «мешок» - и уставилась на полости и прожилки внутри вскрытой туши. «Теперь что, чешую счистить? А это – это едят? А как с трилоби…»
Додумать не успела – растрескавшаяся глина шевельнулась, открывая расщелину, как пасть, и что-то крепко дёрнуло распотрошённую зверюгу за хвост. Джейн рванула тушу на себя, но животина была скользкой от крови. Доля секунды – и из расщелины торчал десяток сантиметров верхней части. Джейн с гневным воплем всадила в глину луч с двух рук.
– А ну отдал!
Она выдернула добычу (уже без хвоста) из-под земли. Под глиной что-то вяло шевелилось. Хассинельг ухватил Джейн за плечо, развернул к себе, изумлённо на неё глядя. «Трилобит» и ещё что-то чешуйчатое длиной в метр свисали на ремнях за его спиной. На земле уже ничего не осталось – ни отрезанной головы, ни потрохов…
– Падальщика-то
– А нечего жрать нашу добычу, - буркнула Джейн. – Хассек, ты бы хоть сказал – что из этого едят! Я первый раз в жизни вижу всё вот это вот…
Хассек встряхнулся всем телом, молча выбил из «пищевой воронки» ещё одну зверюгу, забросил через плечо и сдёрнул сетки с колышков.
– Подержи дичь. Только на землю не клади! Сейчас покажу, что и как.
…Выбив пару углублений в бортике над ямой, Хассинельг бережно достал со дна сумки костяную трубку, вытряхнул на ладонь что-то жёлтое, расправил, - и Джейн изумлённо уставилась на мешок из плотного скирлина. К складчатой горловине были прикреплены костяные крюки; за них мешок подвесили на колышки. Две белые вспышки давно разогнали и то, что шевелилось под сухой глиной, и то, что сверху уже примерялось к чужой добыче. «Пищевая воронка» рассосалась. Хассинельг сел рядом с полуразделанной рыбиной, развернул её, что-то срезая на ходу и бросая в скирлиновый мешок, что-то – к белой светящейся «стене» купола над путниками.
– Ага…
Хассек провёл надрезы чуть в стороне от того, который пропахала Джейн, подвернул чешуйчатую шкуру и одним рывком ободрал её до остатков хвоста. Их рассёк по длине, очень осторожно извлёк какой-то бугристый тяж с трубками-отростками и кинул к «стене». Тщательно обнюхал разделанное, недовольно махнул хвостом и отрубил ещё кусок, швырнув туда же, - видно, Джейн при потрошении всё-таки раздавила аналог жёлчного пузыря. Остальное он нюхал ещё дольше, потом вынул из-за голенища второй нож, узкий и тонкий, из чьей-то жёлтой кости, со вздохом осмотрел его и протянул девушке.
– Срезай всё, что мягко, мелкими кусочками. Вот так, - он состругал с костяка пару тонких ошмётков мяса и кинул в мешок. – А я дальше разберусь.
Он поднял «трилобита» и с хрустом разломил его по длине на три неравные части. Эту тварь вскрывали с боков…
С очисткой костяков Джейн управлялась хорошо, только едва не порезалась, пока глазела на работу Хассека.
– Осторожно! – предупредил страж, бросая уже чистый костяк – только сухожилия его и скрепляли – на скрещенные колышки у «стены». – Теперь вот этого. Слушай, а что вы у себя едите?
– То же, что сарматы, - буркнула Джейн, высматривая среди гребенчатых выростов на костях (если это были кости) то, что можно срезать, не сломав нож. Кое-что пришлось выскабливать из внутренних полостей. Хассинельг, услышав ответ, почти секунду молча на неё смотрел, потом щёлкнул хвостовой клешнёй и заглянул в раздувающийся мешок.
– А откуда у вас скирлин? – Джейн пощупала жёлтую плёнку. Страж озадаченно махнул хвостом.
– Скирлин?.. Это гзеш. Сарматский гзеш, только они умеют делать цветной.
Вспомнив о сарматах, он помрачнел, подобрал посох и шагнул к «стене».
– Сиди тут, я за водой. Знать бы, что вы едите, как сарматы! Нхельви, небось, над нами хохотали всем холмом…
У купола привстала на задние лапы полосатая «куница». За ней ещё четверо волокли длинный бурдюк с перетяжками и петлями по всей длине (специально для переноски в зубах каким-то низкорослым зверьком) – и Джейн, увидев тот же жёлтый «скирлин», ошалело на него уставилась. «У сарматов тут торговая фактория, что ли?!»