Истина
Шрифт:
Сергей все сверлил. Степан пошел в кузницу. Андрей стоял у горна. Степан скрутил самокрутку, закурил.
– Сейчас морду Пашке набил, – дрожащим от волнения голосом признался Степан, не в силах молчать. – Досталось ему здорово. Хамит.
– Правильно, надо их учить, – согласился Андрей, – а то совсем разболтались, салаги.
Скоро весь цех знал про драку. Степан не скрывал, был откровенен. У Пашки была разбита губа, под глазом синяк.
До обеда время прошло незаметно, после обеда Степан никак не мог настроиться на работу, сидел курил, бросая вызов своим ничегонеделанием разработавшимся Логинову с Васиным. Раньше Степан как-то не думал, работал и работал, как будто так и надо
Сварки было немного – приварить ребра к стойке. Новая работа не радовала. Светляков найдет дело, не оставит без него. Логинов с Васиным пошли курить. Степан с удовольствием составил бы им компанию, но он сидел, когда другие работали, и должен отработать свое. Затрещала сварка. В курилке шел разговор об акциях, хорошо слышно было только одного Корнилова.
Он не верил акциям. Логинов что-то принялся доказывать. Степан хотел продать акции, купить телевизор, холодильник, съездить к брату, если денег хватит. Будут дивиденды, не будут – не известно. Людмила тоже была не против продать акции. Степан устал от безденежья, бутылку не на что купить.
9
Степан с Поповым в кузнице курили.
– Взяли мы две бутылки вина, бутылку водки, – рассказывал Попов. – Потом ты занял у меня 200 рублей. Еще взяли бутылку водки. Так?
Про 200 рублей, водку Степан помнил.
– Олег, а вино мы потом еще не брали?
–Нет, – затряс головой Олег.
– Две бутылки вина, две бутылки водки, – прикидывал Степан, – на троих. Нормально. Вообще-то как пойдет. Бывает, что пьешь, пьешь – и ни в одном глазу, а то, бывает, с полбутылки пьяный. Ты где шапку потерял?
– Не знаю.
– Я тебя довел до дома – у меня шапка была. Это я хорошо помню, – Олег задумался.
– А я не помню, как ты меня привел домой, – честно признался Степан.
– Где ж ты будешь помнить, на ногах не стоял. В отрубоне был. Ты еще возникал по дороге, не хотел идти домой. Матерился. Дома в прихожей растянулся на полу, я тебя не стал поднимать, ушел. Потом я упал. Может, тогда у меня шапка и слетела с головы.
– Вот, вот: она у тебя слетела. Правильно. Ты ее не поднял. Все сходится
– А может, кто снял?
– Да… Мне кажется, ты шапку потерял. Ты ходил на место, где упал
– Ходил. Ничего там нет, – устало провел Олег пятерней по лицу, вытирая пот. – Новую надо покупать.
– Идти работать, варить желоба, – тяжело вздохнул Степан. – Неохота. И кто эту работу придумал.
Степан встал, вышел из кузницы.
Логинов готовился к резке, проверял резак, менял сопло. Работа была ответственная. Металл толстый. Андрей был приятно возбужден. Пантелеев выключил ножницы. Васин оставил работу. Сергей подошел. Андрей ловко откинул в сторону шланги, чтобы не мешали, удобно было резать, зажег газ, отрегулировал пламя резака, надел очки, сел поудобней на корточки. Резак вспыхнул, брызнул металл и, пузырясь, побежал под лист. Был рез. Андрей сплюнул – еще, еще… Угрожающе свистел резак.
Степан снял щиток. Затошнило. Дома Степан целый день пролежал бы в постели. От расплавленного металла слепило глаза. Степан отвернулся – встать выйти на улицу не было сил. Дома
Можно было отпроситься, такое практиковалось в цехе, но потом надо было оставаться на вторую смену, отрабатывать, возвращать долг. Пашка после выяснения отношений стал работать, не грубил: мордобитие пошло на пользу. Логинов наконец кончил резать, пошел курить. Можно было варить. Полегчало. Через час обед. Работа – дом, работа – дом: так жизнь проходила.
В обед Степан пошел в кузницу. Андрей уже доставал карты. Степан сел на ящик у большого молота в стороне от всех, закурил. Пришли станочники играть в карты. Панин ел – на скамейке тут же, рядом, лежал хлеб, яйца, банка с картофельным пюре – и играл в карты. Карты были старые, замасленные. Играли в «очко», в покер играть было долго. Логинов опять матерился, кричал. Он не мог играть спокойно. Васин подолгу думал над каждым ходом, осторожничал. Харасов все пасовал. В банке уже было 50 рублей. Корнилов бросал карты, потом снова садился играть.
Прошло 15 минут обеденного перерыва. Степан жалел, что не остался в курилке, можно было полежать, была свободная скамейка. Глаза закрывались.
– Спишь! – закричал Новиков.
Степан открыл глаза. Вот-вот должен быть звонок, кончится обед. Звонок был сильным. Он пугал, заставал врасплох. Степан никак не мог к нему привыкнуть. На прошлой неделе электрики установили звонок, чтобы раньше не уходили на обед, не говорили, что нет часов, что часы остановились.
После обеда Степан совсем занемог. Разболелась голова, надо было идти отпрашиваться. Светляков был у себя, в конторке.
– Геннадий Петрович, дело есть, – издалека, в шутливой форме, начал Степан разговор, но скоро сник и с выражением крайней озабоченности на лице продолжил: – Отпусти меня , Петрович. Болею я. Очень болею. Не могу я сегодня работать, голова болит.
– Пить меньше надо.
– Конечно, – согласился Степан. – Ты прав. Только мне от этого не легче… Срочной работы нет.
– Ладно, иди, чтобы это было в последний раз.
– Конечно.
Степан даже мыться не стал, быстро переоделся и вышел на улицу. Головная боль не проходила, тошнило. Дома никого не было: жена на работе, сын в школе. Степан выкурил сигарету, выпил воды и лег; и почти сразу связь с внешним миром оборвалась, ничего не надо стало, и вдруг – звонок. Откуда он? Сон это – не сон, никак не мог Степан понять, и тут осенило: звонят…
– Звонок, слышишь? – сильно локтем толкнул Степан жену в бок.
– Отстань!
На улице под окном стояла какая-то машина. Шумно работал двигатель. Похоже, «ГАЗон». Со стоном Степан поднялся с кровати, подошел к окну. Напротив подъезда стоял ГАЗ-53, «диспетчерская».
– Кто? – на всякий случай спросил Степан, подойдя к двери.
– На работу надо, – ответил голос Светлякова.
– Сейчас.
– Ты одевайся , я в машине буду ждать.
Можно было, конечно, не вставать, не подходить к двери, но слишком велик был соблазн заработать отгул: он всегда пригодится, мало ли что – с похмелья, как сейчас… Совсем не было здоровья. Давление. Степан долго не мог попасть ногой в штанину, торопился, словно автобус мог уйти. Наконец, одевшись, Степан выпил холодной воды, взял сигареты и вышел на улицу. Автобус стоял у самых дверей.