Истина

Чихнов Владимир

– Здравствуйте с кем не виделся. А накурили-то…

– Это не я, – внаглую отказался Сергей.

– А где Голиков? – закрутил головой Корнилов.

– Он у меня отпросился, позже придет, – объяснил Геннадий Петрович. – Начнем. Степан с Васиным – сейфы…

С Васиным легко было работать, он не суетился, как Пантелеев, знал свою работу. Степан заметил: как смена начнется, так и закончится. Так было не раз. Было, когда начало плохое, а потом появлялся интерес в работе. Но это было исключение. Были и пустые смены, когда не видно было работы, одна маета. Случалось, не было работы, приходилось ждать. После томительного ожидания к работе пропадал всякий интерес.

Логинов

появился – и сразу за работу, засвистел резак. Резки было много. Андрей злился, боялся переработать. «Какая разница – что я сегодня заварю бак, что завтра, – говорил он. – Если бы мне платили конкретно за проделанную работу… А я получаю зарплату за выход на работу…

Десятый час. Смена была распечатана. Еще минут 10-15 – и перекур

– Давай покурим, – уже собирал Корнилов смену.

У Сергея что-то не ладилось с прессом, и он громко ругался:

– Черт! Придумают же конструктора.

– Сергей, иди покурим.

Пантелеев пошел курить. Сергей все возился с прессом. Корнилов, откашлявшись, заговорил об экономическом кризисе в стране, переливал из пустого в порожнее, возмущался. Степан и без Алексея знал, что стало плохо. Зарплата нищенская, и помощи ждать неоткуда. Не за что было работать. И Степан, когда предоставлялась возможность словчить, ловчил, имитировал работу, выгадывал. Дифференциальным был подход к работе. Сказывался опыт.

– Должно же когда-нибудь все это кончиться, – хрипел Корнилов, выходя из себя. – Хуже не будет. Такая дороговизна. Нет. Скоро все направится.

– Жди, направится, – не верил Степан.

– Ну как не направится? Хуже не будет. Надо поднимать сельское хозяйство. Это главное.

Алексей мог часами говорить про сельское хозяйство. В обед его только одного и слышно было.

– Интересно, расчетные книжки готовы, нет? – спросил Пантелеев. – Стол надо купить.

– Рано еще. Через неделю.

– Премия будет? – спросил Корнилов, забыв о сельском хозяйстве.

В последнее время резко возрос интерес к зарплате. Оно и понятно: зарплаты только-только хватало на питание. Иванов все ругался, был недоволен расценками, не хотел работать за гроши.

– Светлячок идет.

– Геннадий Петрович, – сделал Степан умное лицо. – Почему так получается?..

– Что получается? – насторожился Светляков, собрав на лбу морщины. заложив руки за спину.

– А вот что получается: как мы сядем, так сразу ты появляешься. Следишь, что ли? Тебе бы в МВД работать.

Светляков ничего не ответил.

– Геннадий Петрович, за что работать? – спросил Корнилов. – Получаешь копейки.

– Везде сейчас такая зарплата, – глядя в сторону, на ножницы, ответил Светляков. – Экономическое положение в стране тяжелое. Завтра или послезавтра будет собрание, директор расскажет, прояснит ситуацию.

Корнилов встал, за ним Пашка, Логинов: пошли работать. Логинов набросился на работу, только энтузиазм его был показной. Андрей быстро остыл. Логинов работал неровно: то упивался работой, то курил сигарету за сигаретой. Подстроиться под него было трудно, если вообще возможно. Андрей был непредсказуем. Производительность в смене была низкой, и никто не прибавлял в работе. Степан работал с оглядкой на других – не плохо и не хорошо. Степан мог работать лучше: не было смысла упираться за копейки. Случалось и рвать в работе – когда было срочное дело. Тут никуда не денешься. Производственная необходимость – в противном случае можно легко потерять авторитет, оказаться в опале у начальства, не сработаться.

После сварки была резка. Степан не любил резать, все на корточках, ноги затекали, гари много.

Пошла вторая неделя, как Степан не пил. До получки еще три дня. Нещадно

тянуло на выпивку. И в отпуск никто не шел… У Логинова отпуск через месяц, у Пашки на следующий год. По традиции отпускник угощал. Собирались своей компанией, пили, чтобы хорошо прошел отпуск. И шабашек не было, и занять не у кого, все безденежные.

Какая завтра будет работа, что делать, Степан не думал, работа найдется. Последнее время Степан заметно сдал в работе. В стране была полная неразбериха с реформами, никакого порядка. Было не до работы.

7

Свое выступление директор СУ Антон Петрович Андреев начал с предостережения, что обстановка в стране крайне тяжелая и следует быть ко всему готовым. В ближайшие два года лучше не будет, не следует обольщаться. Не за горами гиперинфляция. Один за другим закрывались предприятия из-за непоставок сырья, дороговизны комплектующих. В СУ положение не лучше. В связи с отпуском цен на топливо, энергоресурсы не стало прибыли. Упала трудовая дисциплина в цехах. Участились случаи пьянства на работе. Директор зачитал приказ об увольнении троих рабочих за пьянку. Теперь, по-новому трудовому законодательству, не надо было разрешения профкома на увольнение – достаточно ходатайства администрации. Комаров Толька с места, как бы между прочим, заметил: платить людям надо – и будут работать. Директор ничего не обещал: положение было тяжелым. Денег на зарплату не было. После директора взял слово начальник цеха, он заострил внимание коллектива на экономии энергоресурсов, металла.

Вчера было собрание, сегодня после обеда было осуждение в тесном кругу, в курилке.

– Правильно сказал Комаров, надо платить людям, тогда и работать будут! – ораторствовал Логинов, беспрестанно сплевывая. – А так кто за копейки будет работать?! Люди все понимают, не дураки!

– Конечно, будут платить – люди будут работать! – живо откликнулся Корнилов.

Инфляция, гиперинфляция – Степан знать ничего не хотел, было не до гиперинфляции. У жены зимние сапоги разваливались, а холода впереди. Телевизор плохой, холодильник… Все сразу стало надо. Голова кругом шла. Тут на самое необходимое денег не было, а начальство раскатывало на иномарках. Везде, где Степан ни работал – ППЖТ, ЖКХ, – не везло с начальством; исключением лишь был механик, вместе выпивали на даче. Степан, наверное, до сих пор работал бы в ППЖТ, если бы не Антонов, начальник цеха. А началось все с того, что Степан не вышел на работу, взял отгул за ранее отработанное время, а надо было предупредить, написать заявление. Какое тут заявление, когда Степан утром встать не мог. Степан писал объяснительную, как прогульщик, терял в зарплате, отпуск переносился на зимнее время. Степан написал заявление на расчет. Начальник подписал без отработки. Все было ясно как день: Антонов просто искал повод для увольнения. Одного Степан не мог понять – за что такая немилость? С работой Степан справлялся. Может, кто-нибудь из рабочих настучал: Степан как-то нехорошо отозвался о начальнике цеха.

У скамейки, где сидел Логинов, все было оплевано, мокро. Андрей плевал через каждые пять минут. Корнилов рассказывал анекдот:

– Приходит он, значит, домой, проходит на кухню – и по столу кулаком: кто в доме хозяин?! Жена в это время стряпала. Скалкой его по голове. «Спросить даже нельзя», – жалобно протянул Алексей.

Анекдот был старый, Алексей уже рассказывал. Перекур закончился. Сапегин с Корниловым докуривали стоя. Логинов работал через силу, как из-под палки. Степан работал не лучше. Работали одинаково и разряд был один, но зарплата у Алексея больше, Степан не понимал, почему так.