Истории от первого лица (Повести. Рассказы)
Шрифт:
Вава также училась в этом кружке, она мечтала приобрести машину и водить ее. Если бы я даже и решил расстаться с Вавой, это было бы практически трудно выполнить, так или иначе, а мы встречались два раза в неделю.
Впрочем, я уже и не стремился разойтись с нею. Напротив, порой я ловил себя на том, что скучаю по ней; случалось, она звонила мне. Если Тая бывала дома и снимала трубку, она молчала, потом отключалась. Тая говорила:
— Нет соединения. Наверно, кто-то звонил из автомата.
«Наверное, из
Порой Вава заводила разговор всегда об одном и том же: она сильно привязалась ко мне, ей не хватает меня, хотелось бы всегда быть со мною вместе…
Поначалу я отшучивался, приводил слова Чехова, который, помнится, я читал где-то, в его письмах, не хотел бы, чтобы жена постоянно была с ним, но Вава раз от раза становилась все настойчивей, уговаривала меня, что я люблю не жену, а ее, что я еще сам этого не сумел осознать, но так оно и есть на самом деле.
Она обладала даром внушения, следует отдать ей должное, подчас я чувствовал, еще немного, и поддамся ее уговорам, и она вырвет у меня согласие порвать с женой. Но все же я еще был в силах справиться с ее настояниями, хотя раз от разу мне становилось все труднее сопротивляться.
Порой, оставшись один, я думал о том, что Тая и вправду стала далекой, что она молодая, красивая, обаятельная, но мне интереснее с Вавой, хотя Вава и много старше и далеко не красива, зато любит меня искренне.
И все-таки я понимал, что нельзя, невозможно окончательно предать Таю, именно теперь, когда на нее навалилось большое горе.
Однажды Вава пригласила меня пойти с нею в театр эстрады на концерт Ленинградского театра миниатюр с участием Аркадия Райкина.
Достать билеты на концерт было невероятно трудно, только Вавина энергия и неистощимая пробивная сила помогли ей раздобыть два билета.
Она позвонила мне с работы:
— Сейчас еду домой и оттуда в театр. Приезжай, жду!
Мне давно уже хотелось пойти на спектакль ленинградцев. И Вава знала об этом и потому из кожи вон вылезла, а своего добилась.
«Что за молодчина!» — подумал я. И еще я подумал о том, что с такой женой, как Вава, должно быть, и в самом деле жить куда легче и веселее.
Я вернулся раньше времени из института, попросту говоря, сбежал с лекции, не самой для меня интересной, дома принял душ, поспал немного, потом побрился, надел чистую рубашку и новый галстук, который недавно подарила мне Вава.
Я уже запирал дверь, когда раздался телефонный звонок.
Звонила Тая.
— Только что умер папа, — сказала Тая. — Если можешь, приезжай!
— Да, конечно, — сказал я. Потом добавил: — Держись, девочка, прошу тебя.
Она ответила мне:
— Хорошо, буду держаться.
— Я приеду, — сказал я.
— Жду, — сказала Тая.
Я положил трубку и остановился в растерянности. Как быть? Вава ждет меня возле театра, я ей уже
С другой стороны, Таин отец давно уже был безнадежен, а в последние дни сама Тая говорила, что каждую минуту можно ожидать конца.
Стало быть, его смерть отнюдь не являлась неожиданной. И если я подъеду к театру и сообщу Ваве, что не могу пойти, а после уж отправлюсь на Котельническую, к Тае, что в том плохого?
Я так и сделал. Сел в свой «Жигуленок», отправился на Берсеневскую набережную. Припарковался и стал продираться сквозь толпу жаждущих билетик в поисках Вавы.
Она рванулась ко мне, блестя всеми своими тридцатью двумя. Зубы, надо отдать ей должное, были у нее один в один, и она заслуженно гордилась ими.
— Наконец-то! А то ко мне со всех сторон пристают, отдайте билетик, пожалейте, умоляем, просим…
Она засмеялась, сузив глаза, но я оборвал ее:
— Можешь отдать билет. Я не пойду.
Вава даже поперхнулась.
— Что? Что ты сказал? Как, не пойдешь?
— Только что умер Таин отец.
— Умер, — повторила Вава. — Мне очень жаль, конечно, но, поверь, почему ты должен жертвовать собою, своими удовольствиями, не так уж щедро отпускаемыми тебе жизнью, и в честь этого грустного события отказаться идти в театр?
— Он только что умер, — повторил я.
Она сказала:
— Я сочувствую всей душой.
— Тая просила меня приехать.
— Так, ясно, — сказала Вава. — Ну, а если ты приедешь часа на два позже? Ведь она там, полагаю, не одна? Да? Я уверена, что не одна, и мать и, наверное, какие-нибудь родственники, соседи по дому, ведь все это случилось вовсе не неожиданно, не так ли?
— Да, — ответил я. — Не неожиданно.
— Тем лучше, — сказала Вава, хотя я не понял, почему она считает, что так лучше. — Так почему же ты должен жертвовать собою? Во имя чего? Ты что, воскресишь покойного? Если бы сумел его воскресить, я бы первая послала тебя поскорее туда, но ведь ты ничем никому не поможешь, а удовольствия, и большого удовольствия, лишишься и почему? Ради ложно понятого чувства долга?
Одним словом, она уговорила меня и я согласился с нею. Впрочем, соглашаются обычно те, кто в конце концов и не мыслит иначе поступать и сопротивляется лишь для формы.
Нет, не могу сказать, что я себя чувствовал совершенно спокойно. Пожалуй, спектакль, в котором блистал замечательный артист Аркадий Райкин, как-то потерял для меня в этот раз всю свою прелесть и обаяние.
Все кругом смеялись, и Вава смеялась, а я безмолвно и сосредоточенно глядел на сцену.
Временами Вава наклонялась ко мне.