История болезни (документальная повесть) - часть вторая
Шрифт:
– Вот теперь пища пойдет по кишечнику дальше, а через тонюсенькие венки, организм не насытишь. – обращается к Тамаре Николаевне: - Добавила к лечению гормоны, и Сашуля ожил, на щеках появился румянец. А еще, его стала девушка навещать.
– Да ты Саша, Дон Жуан!
Смущаюсь.
– Она мне книгу читает - «Поднятая целина»…
30 октября 1969 год.
– Сашуля, ты оказался прав.
– Татьяна Александровна делает перевязку правой голени: - Во всю
– У меня все зарастает быстро…Кроме дырок в животе. Татьяна Александровна, ваш кляп снова разболтался.
– Заменим.
Подходит мама. Вытащив вилку из электрической розетки, услужливо снимает с меня каркас и относит его к окну. Врач без труда вытаскивает из раны твердый цементный кляп – оголяются отечные края и изъеденные пищеварительным соком ярко-красные мышцы живота. Мама, Татьяне Александровне:
– Сам себя ест.
– Тетя Феня, все же положительный момент есть - пища кишечником усваивается эффективнее. Общее состояние Саши, улучшилось и лицо посветлело.
Оживляюсь:
– Уже можно зашить живот? Когда операция?
Она не спеша обрабатывает рану, готовит цементный раствор.
– Не мне решать, но видимо не скоро. После неудачи, Александр Анатольевич, рисковать не хочет. Девочка, к тебе ходит?
– Ходит. – от неожиданного вопроса, краснею…
Тихий час. Дверь открылась – пришла Надя, в белом халатике, с сумкой в руке.
– Здравствуй. А тетя Феня где?
– Привет. В магазин за продуктами вышла. Проходи, будь хозяйкой.
Она садится. Вытаскивает из сумки большое с красным бочком яблоко, подает мне.
– Будешь?
– Мне такое одному не одолеть. Давай вместе съедим. Ножик в тумбочке.
Надя идет к умывальнику, моет его под краном, а я любуюсь ее девичьей фигурой с выраженными признаками женственности, Домысливаю все остальное, что скрыто медицинским халатом.
«В первое свое посещение, она принесла маме коробку конфет, а мне три желтых экзотических банана. Считал, что их едят только обезьяны в Африке, но они оказались вкусными. Мама была растрогана, но просила ее больше не тратиться: – «Ты сама для нас подарок». Мне самому странно – действительно, жду ее прихода, как подарка».
Яблоко общим усилием, с хрустом съедено. Надя садится передо мной в удобную для нее позу, откинувшись на спинку стула. Держит в руках толстую книгу «Поднятая целина». Увлеченно читает текст, о том, как питерский рабочий Давыдов «сгоняет» свободных донских казаков в колхоз и тихо смеется над незадачливым дедом «Щукарем». Я же, прикинувшись усталым, свешиваю с подушки голову и с трепетом смотрю под коротенькую выше колен юбку, на ее тугие бедра. Думаю совсем о другом…
7 ноября 1969 год.
Пятьдесят вторая годовщина Великой Октябрьской революции. Целый день с мамой одни. У врачей выходной – вероятно пошли на праздничную демонстрацию.
Вспоминаю:
«
В праздничное прохладное утро вся школа, кроме учеников младших классов, с нашими транспарантами и красными флагами, длинной вереницей тронулась пешком от нашего поселка через пустыри к центру города. Пришли загодя и еще долго мерзли перед центральной площадью на соседней к ней улице. Ровно в десять часов пошли первые колонны. Через полчаса, пришла наша очередь. Под лозунги из громкоговорителя прошагали по площади мимо памятника В.И.Ленину. На трибуне стояли незнакомые дяди в дорогих каракулевых папахах и вяло помахивали нам руками.
За домом, через сто метров от площади, нас ожидал школьный грузовик. Ученики дружно побросали в кузов уже ненужные транспаранты и флаги. Торжественная часть праздника закончилась. Ставшие наконец свободными трудящиеся, студенты и школьники, группами и по одному разбредались по городу.
После такой длительной подготовки к празднику, я вдруг оказался один – на душе растерянность и пустота. В кармане нащупал двадцать копеек - в честь праздника выделила мама. Решил их проесть. Двинулся к центральной столовой на Коммунистическую улицу и там неожиданно наткнулся на соседа - Вовку Евсевьева и живущего напротив нашего дома Юрку Безнигаева или просто «Безу».
Оба обрадовались, Вовка пожимает мне руку.
– Санек, ты при деньгах? Жрать хочется, но не на что.
Отвечаю:
– При деньгах. Аж двадцать копеек.
Юрка, несколько разочарованно:
– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. «Макар», сколько у тебя осталось? – так во дворе зовут Вовку из-за его знаменитого дедушки Макара Евсевьевича,..
Вовка вытаскивает из кармана мелочь, считает:
– Восемь копеек. Всё потратили!
Задумавшись, «Беза» вытаскивает из пальто монету.
– У меня «пятак». – идет к рядом стоящему киоску «Союзпечать». Возвращается с газетой «Комсомольская правда» за две копейки: - Люблю обедать с газетой в руках. Пошли. – направляется к дверям столовой. Трогаемся за ним.
В столовой самообслуживание. Юрка пропускает нас вперед к полкам с приготовленными блюдами и говорит:
– Берем три гарнира и три стакана чая.
– с подносами продвигаемся к кассе. Расплачиваемся – денег хватает впритык, даже осталась одна копейка. Садимся за дальний столик, в закутке у окна. Юрка, демонстративно с умным лицом, раскрывает «Комсомолку»: - Интересно, что сегодня нам пресса преподнесет?