История болезни (документальная повесть) - часть вторая
Шрифт:
Василий Семенович, согласно трясет головой.
– У Александра Анатольевича, «золотые руки». Саша будет еще офицером, как и я.
Мама обнимает, целует, затем, как обычно крестит.
– С Богом, сынок!
Укладываясь на каталку, командую:
– Поехали.
Длинный коридор заканчивается, лифт поднимает нас на четвертый этаж.
В ШЕСТОЙ раз передо мной раскрывается дверь в операционную, но теперь в Москве. Каталка движется в проем, мама остается ждать.
Чистая и светлая операционная заполнена медперсоналом, облаченных с головы до
Подошедшая девушка в зеленом, молча с первой попытки, вводит иглу в вену и подключают капельницу к моей руке. Она же, в капельницу ниже зажима, шприцем делает инъекцию – язык, конечности и все тело обездвижены. Рефлектор над головой, отдаляется, уменьшаясь в размерах. Слышу отдельные слова, подошедших к столу хирургов. Глаза закрылись…
Открылись – лежу в своей палате. Надо мной заплаканное, счастливое лицо матери.
С трудом размыкаю слипшиеся губы:
– Операцию не сделали?!
Она растерянна и удивлена.
– Да как же, сынок, не сделали? Сделали! У тебя больше нет раны. Живот зашит!
– Когда?
– Да что с тобой, сынок? Операция продолжалась шесть часов и в палате лежишь больше часа.
Недоверчиво смотрю на маму.
– Подними голову.
Подложив свою ладонь под мою голову, она медленно поднимает ее, второй рукой, осторожно убирает с живота покрывало.
Вместо зияющей раны, вижу полоску приклеенного многослойного бинта и натянутую до блеска кожу. Живот стянут толстыми капроновыми нитками, пропущенных через шесть крепких пластин – по три с каждой стороны.
Голова опускается на подушку. Глаза мамы светятся счастьем, а мне не верится: «Может это просто снится?».
Возле носа шипит шланг от кислородного баллона. В руку капает густая темная кровь. Тошнотворное состояние. Почему-то радости нет…
Вечер. Рядом Александр Анатольевич с Татьяной Александровной. Мама у окна наблюдает за врачами. Заведующий, сидя на стуле, осматривает прооперированный им живот – лицо настороженное.
– Как самочувствие, Саша?
– Хорошее. Немного живот ноет и подташнивает
– Придется потерпеть. Между петлями кишечника надрезано большое количество спаек и ушито много свищей. Со временем боль в животе пройдет. А ты молодец! Не подвел нас. Под глубоким наркозом, выдержать такую длительную операцию, не всякому дано – обращается к лечащему врачу: - Татьяна Александровна, назначьте «Промедол» и пожалуйста, постоянно капайте жидкость – нужно уменьшить интоксикацию.
Она кивает.
– Хорошо. Александр Анатольевич, у Сашули плохие вены, придется делать на конечностях веносекцию.
– Делайте, и необходимо постоянно отсасывать застой в желудке.
Молчавшая до этого мама, не выдерживает:
– Александр Анатольевич, Татьяна Александровна! Как мне Вас отблагодарить за спасение сына?
Татьяна Александровна смотрит на своего руководителя, а он не меняя выражения лица, серьезно отвечает:
– Фёкла Никифоровна, давайте подождем с благодарностями. Что наметили - все выполнили, но не знаем, как отреагирует на наше вмешательство кишечник.
Мама не понимает.
– Вы же, живот зашили!
– Зашили, и свищи ушили, но кишечник пока функционирует очень вяло. Когда активизируется перистальтика кишечника и возобновит свою работу весь пищеварительный тракт, вот тогда вместе отпразднуем победу.
Маму обнимает Татьяна Александровна.
– Тетя Феня, после такой серьезной операции, кишечнику необходимо время, для возобновления своей функции. Все надеемся на хороший результат – смотрит на меня: - Верно говорю, Сашуля?
Отвечаю:
– Да…
Санитар – дядя Вася, притащил похожую на этажерку деревянную конструкцию, и вместе с медсестрой, собрали трехбаночный отсос. Одна герметично закупоренная банка на нижней полке – из нее выведен длинный резиновый зонт. Вторая, также закупоренная заполненная водой, установлена на самом верху этажерки – из нижней части которой свисает трубка с зажимом – она направлена в третью бутыль, без крышки.
Вновь вошла в палату, Татьяна Александровна:
– Аппарат готов к работе?
– Готов, товарищ командир – рапортует, Василий Семенович.
– Сашуля, начнем удалять твой застой – улыбается врач и ловко вводит тонкий от банки зонд через мой нос в желудок, затем снимает зажим. Вода из верхней банки течет в нижнюю, а в соседний нижний сосуд, втягивается через зонд мутное грязно-зеленое содержимое желудка: – Тетя Феня, подайте воды – мама подносит ей кружку. Врач приподнимает мою голову: – Пей, Сашуля - провалившаяся через пищевод чистая вода вытекает в банку - мутной. После второй кружки пошла чистая, и на трубке вновь закрепляется зажим: - Как возникнет необходимость, снимите зажим, и желудок у Саши будет очищаться. Тетя Феня, Вам все понятно?
– Да, конечно, Татьяна Александровна! Это очень просто…
11 октября 1969 год.
Суббота - четвертый день после операции.
«Два дня в палату шли бесконечным потоком сотрудники института. Некоторые, знакомы по предыдущим посещениям, но в основном новые лица. Все трогали, натянутую как пергамент кожу и мяли живот. Обеспокоенная мама стояла рядом - вздыхала, но никому не перечила».
Живот не болит – три раза в день вводят «Промедол».Татьяна Александровна, вчера вынула зонд из желудка. Странную деревянную конструкцию вместе с банками, дядя Вася вынес. Глотаю понемногу бледный бульон с крошками из мясного фарша.