История болезни (документальная повесть) - часть вторая

Уланов Александр Николаевич

Урчащий кишечник распирает «корсет». Натянутые струны капроновых нитей режут кожу живота, оставляя кровянистые полосы и упорные пластины, которые медленно ползут по нему навстречу друг другу.

В палате со мной мама. Время ближе к обеду. Заходит Александр Анатольевич, в необычном для него хорошем настроении.

– Саша, принес тебе и твоей маме для аппетита немного кетовой икры – кладет на тумбочку тарелку с двумя бутербродами, поверх которого густо рассыпаны янтарные «горошины».

Раньше слышал о ней, но видел впервые. Удивленный выдыхаю.

– Спасибо!

Мама

поражена не меньше.

– Вы, еще балуете нас!

– Меня угостили, и я решил поделиться с вами.

– Александр Анатольевич, скажите, нужны ли такие частые посещения врачей к Саше? Они давят на его живот, а кожа очень тонкая. – она приподнимает покрывало: - Видите, местами не выдерживает - режется нитками.

– Фёкла Никифоровна, поймите! Пустой кишечник постепенно заполнятся и за счет этого, увеличивается объем живота. Кожа у Саши молодая, разрезы заживут быстро. А то, что сотрудники интересуются, объяснимо. Поверьте, за более чем двадцать лет моей работы в институте, подобного случая не было. Ваша забота – встречаемся взглядом: - Сашин оптимизм и его природная живучесть, очень помогли нам – вновь обращается к маме: – Пока для волнения нет причин, все идет по намеченному графику…

13 октября 1969 год.

Понедельник.

Разбудили боли в левом подреберье. В палате темно, но за окном светает. Слышны голоса и шаги людей в коридоре. Вечерняя инъекция «Промедола» - не обезболивает. Предчувствую неладное, трогаю рукой живот. На ладони, что-то влажное и липкое. Наконец, осознаю – КАТАСТРОФА! Тело покрылось холодным потом. Рядом на соседней койке, спит мама: «Как смогу это сказать ей?»

Время идет, боли усиливаются – стараясь быть спокойным, шепчу:

– Мама, проснись! – тревога все же передается.

– Что сынок? – испуганная, она встает с постели.

Скрывать нет смысла.

– У нас БЕДА…

Включен свет, откинуто одело и укрывавшее шов пеленка – слева из боковых разрезов кожи живота и между верхними швами выделяется кишечное содержимое. Побледневшая мама, обессилено опускается на стул и тупо смотрит на извергающее «бедствие».

Понимаю, надо действовать самому .

– Мам! Скажи медсестре, пусть вызовет дежурного хирурга!

– Бегу, сынок! – она быстро выходит из палаты.

Слышны приближающиеся шаги. Входит невысокого роста, темненькая лет за тридцать, врач нашего отделения – Тамара Михайловна. Она ранее неоднократно заходила в палату вместе с Татьяной Александровной – вероятно, они подруги.

– Саша, показывай, что у тебя стряслось?

– Ничего хорошего. – обреченно, вновь откидываю мокрую пеленку с живота: - Смотрите!

Быстрый оценивающий взгляд доктора. Ничего не сказав, развернувшись, она выходит…

Лежу в перевязочной на столе. Срочно

вызванная Татьяна Александровна, разрезает стягивающие рану нитки – верхняя и нижняя части шва расходятся. Она засовывает в образовавшиеся отверстия шланг тарахтящего электрического отсоса – вытягивает скопившееся кишечное содержимое.

Дурно, знобит, со лба стекают капельки холодного пота - инъекция «Промедола» эффекта не дает. Татьяна Александровна ковыряясь в моей брюшной полости, просит:

– Сашуля! Покричи, будет легче.

Отрешенно с трудом, выговариваю:

– Сил нет кричать.

Входит Александр Анатольевич. Не поздоровавшись, смотрит на мой живот. Озабоченный, сам собой рассуждает:

– Рецидив. Моя вина! Видел же - кишечная петля в левом подреберье «приросла» к брюшной стенке.Пожалел, не подрезал. Вероятно, там находился еще один СВИЩ. Татьяна Александровна, продолжая работать отсосом, спрашивает:

– Что будем делать, Александр Анатольевич?

– Что делать? Срочно оперировать! Необходима ревизия брюшной полости. Оценим создавшуюся ситуацию и на месте решим дальнейшие действия. Нужно сообщить о случившимся , Тамаре Николаевне и Виноградовой - наконец, обращается ко мне: - Саша, к сожалению, с одной попытки у нас не вышло. Дальнейшее лечение, придется разделить на этапы.

Обреченно, киваю головой…

Санитар Василий Семенович, с дежурившей в эту смену медсестрой – средних лет круглолицей Ниной Сергеевной, толкают каталку по длинному коридору отделения.

Возле моей палаты, стоит растерянная мама. Желая ее ободрить, приподняв немного голову от каталки, пытаюсь улыбнуться. Вибрация усиливает боль и улыбка получается страдальческая. Опомнившись, она догоняет нас и заглядывая мне в глаза через плечо санитара, идет рядом – сопровождает НА СЕДЬМУЮ операцию. Лифт, операционная, противно пахнущая маска для наркоза…

Слышу знакомые голоса. Приоткрываю глаза – лежу в палате. Из капельницы в левую руку течет густая темная кровь. Через мокрую салфетку возле носа, пробивается из трубки кислород. Рядом Александр Анатольевич, с трудом подбирая слова, объясняет маме:

– Фекла Никифоровна, к сожалению, как планировал, с одного раза восстановить Сашин кишечник не удалось.

Отрешенно, без эмоций, она говорит:

– Не надо было, после такой сложной операции, допускать в палату посторонних врачей, все мяли-мяли живот – кишечник не выдержал и снова порвался.

– Причина рецидива не в этом. Как выяснилось, был еще один свищ, припаянный к брюшной стенке. Во время предыдущей операции, я не стал перерезать соединительную ткань – не хотел лишний раз травмировать кишечник. А зря! Теперь придется, ушивать свищи поэтапно – замечает мой взгляд: - Саша! Я, обязательно восстановлю твой кишечник!