История исторической науки России (дореволюционный период): учебник для бакалавров

Лачаева Марина

Формированию историографической концепции Русского Хронографа содействовали: необходимость осмысления места Руси-России в мире и убеждение отечественных мыслителей в необходимости ее сохранения как христианского государства и оплота православия. В условиях турецкой военной экспансии, особенно после падения Византии в 1453 г. и непрекращающейся идеологической агрессии католического Рима они видели в этом основную задачу Руси.

4.2. На пути к официальному летописанию: общерусские летописи и местные интересы

Рубежом, изменившим траекторию развития отечественного летописания, русский историк XVIII в. В. Н. Татищев [183] считал 1156 г. Он связывал его с переездом князя Андрея Боголюбского

в Северо-Восточную Русь. В 1155 г. князь самочинно покинул Вышгород (под Киевом), куда был посажен отцом Юрием Долгоруким и обосновался во Владимире. Полвека спустя уже после возникновения г. Владимира и переезда князя Андрея Юрьевича Боголюбского начинает развиваться владимирское летописание. Возвышение нового центра летописания осуществлялось при одновременном оттеснении Ростова, бывшего до этого ведущим идеологическим и литературным центром Северо-Восточной Руси. Во Владимире отказались от привлечения неугодного там ростовского летописания, которое могло, как предполагают исследователи, даже уничтожаться. Летописец Нестор Ростовский вынужден был отъехать «в Русь». Со второй половине XII в. ослабевает влияние ростовской летописной традиции.

183

В. Н. Татищеве подробнее см.: параграф 6.4.

Во Владимире использовался южнорусский материал, обычно через летописание Переяславля Русского. Уже по «завещанию» Ярослава Мудрого (умер в 1054 г.) Суздальская Русь относилась к переяславскому уделу. В течение XII в. эти связи оставались устойчивыми. Однако затем положение Суздальской Руси коренным образом изменилось, поскольку эта бывшая периферия возвысилась над Киевской метрополией.

Уже в летописании XII – начала XIII вв., как установил А. А. Шахматов, и это мнение поддерживают современные ученые, существовали, по крайней мере, две линии взаимных влияний', владимирское летописание опиралось на южнорусские своды XII в., а киевско-галицкое летописание – на северные (владимирские) своды XII и даже начала XIII в. [184]

184

Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV–XV вв. – Л., 1976. – С. 20.

Первые годы после татарского разгрома 1237–1240 гг. были временем сильнейшего упадка летописания. Оставив богатое наследие, киевское летописание и прежние древнерусские центры летописания, известные еще по «Повести временных лет» (ПВЛ): переяславское, галицко-волынское, ростовское, утратили то значение, которым обладали раньше. Сегодня известны не все древнейшие летописные центры и их позиции. Далеко не все следы летописания представлены в ПВЛ. Ее составители не были заинтересованы в отражении мнения летописцев целого ряда городов, в частности Смоленска, Полоцка и Чернигова.

В XIII в. летописание продолжалось в случайно уцелевшем Ростове и не задетом нашествием Новгороде. Летописцам было нелегко расспрашивать очевидцев и создавать точный отчет о нашествии. Видимо, ощущение недостатка в реальном материале, который испытывали авторы спустя некоторое время после трагических событий, способствовало появлению в XIII в. новых видов исторических описаний, сказаний и заимствований из других рассказов.

Русское летописание XIV в., т. е. в период еще не преодоленной раздробленности и ранее утраченного единства русских земель, переживало глубокие изменения. Развитие летописания в условиях государственной раздробленности выражалось в том, что в границах прежнего Древнерусского государства появлялись новые центры летописания, которые освещали местные интересы.

В конце XIV в. возник новый тип летописания – общерусский. Он получил развитие в XV в. Концептуальным стержнем общерусского летописания стала проблема политического, культурного и духовного общерусского единства. Оттесняя тему монголо-татарского нашествия, доминировавшую ранее,

на первый план выходит вопрос единства. Летописцы предлагают трактовки общерусских интересов, интересов восточного славянства и православного мира.

В общерусском летописании XV век, особенно его вторая половина, получил отражение как переломное время в истории России. Перед русскими летописцами стояли вопросы: «Будет ли Русь единым государством или не будет? Каков будет социальный и политический строй единой Руси? Где пройдет ее граница на Западе – войдут ли в ее состав земли древней Киевской Руси, и какие? Когда и как будет окончательно уничтожена зависимость от Орды?» [185]

185

Лурье Я. С. Русские современники Возрождения. Книгописец Ефросин. Дьяк Федор Курицын. – Л., 1988. – С. 9.

Развернувшийся в XV в. процесс создания русского централизованного государства шел одновременно с аналогичными процессами создания национальных государств значительной части Европы, где они рождались, преодолевая, /ш/с и Россия, военные неурядицы, кризисы и «великие нестроения».

Общерусское летописание появляется в период создания единого Русского государства и отражает идеологию этого процесса. Общерусское летописание решало задачу восстановления общерусского Прошлого.

За право возглавить объединительный процесс боролись несколько русских политических центров. В Москве, Твери, Новгороде вкладывали свое понимание в идею общерусского единства и его характер. До 1480-х гг. общероссийские по характеру летописи появляются также и в православной среде Великого княжества Литовского. «Общерусское летописание» в крупных русских политических центрах имело независимый от Москвы характер.

Поскольку первоначально «общерусское летописание» формировалось в определенных рамках ведущих политических центров, его состав был сложным. Время наиболее интенсивного летописания в этих княжествах совпадает с периодами политического расцвета княжеств и их наибольшей активностью в русской жизни.

В конце XIV – начале XV вв. «великими князьями» на Руси именовались не только князья московские, владевшие владимирским великокняжеским престолом. Ими также звались тверские, суздальско-нижегородские князья, уже утратившие власть над Владимиром, и князья Рязанские [186] . Наряду с великокняжеским летописанием существовало и летописание митрополичье.

Породив интересные памятники, независимое летописание на Руси прекращается в 1480-е гг. с укреплением власти московского государя великого князя Ивана III, некоторое время оставаясь еще во Пскове и отдаленных монастырях.

186

Лурье Я. С. Русские современники Возрождения. Книгописец Ефросин. Дьяк Федор Курицын. – Л., 1988. – С. 55.

В XIV в. помимо Северо-Восточной Руси, общерусским летописям которой посвящено исследование Я. С. Лурье [187] , на общерусское значение претендует также и новгородское летописание. В качестве аргумента своего права новгородские летописцы подчеркивали более древнее, по сравнению с Москвой, происхождение Новгорода и его особую роль в истории Русской земли. Идейный смысл новгородской концепции подчеркивали пафос прославления новгородского прошлого и его поэтизация. Эти претензии не прошли бесследно для содержания новгородского летописания, которое, отказавшись от фактичности и деловитости, утратило присущую ему ранее демократичность.

187

Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV–XV вв. – Л., 1976.