История исторической науки России (дореволюционный период): учебник для бакалавров
Шрифт:
Контрольные вопросы
1. Почему в период монгольского владычества усилился интерес русских людей к произведениям Древней Руси?
2. В чем состояло значение историко-природных описаний в историческом повествовании средневековой Руси?
3. Что представлял собой героико-эпический тип княжеского бытия эпохи монголо-татарского ига?
4. Какие концептуальные изменения происходят в ордынской теме в XIII–XIV вв. под влиянием каких факторов?
5. Почему в конце XIV – начале XV вв. коренным образом меняются умонастроения русских людей? В каких произведениях они нашли отражение?
6. Охарактеризуйте концепцию архиепископа Вассиана Рыло и ее влияние на великого князя.
Рекомендуемая литература
1. Орлов О. В. Литература / Очерки русской культуры XIII–XV
2. Памятники Куликовского цикла / под ред. Б. А. Рыбакова. – СПб., 1998.
3. Памятники литературы Древней Руси. XIV – середина XV века. – М., 1989.
4. Повести о Куликовской битве. Издание подготовили М. Н. Тихомиров, В. Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев. – М., 1959.
Выводы к главе 3
Изучив в свое время вопрос об «историографической производительности» к концу XIV в., В. О. Ключевский [175] подсказал будущим историографам важную постановку вопроса и методологический подход к ее решению. В понятие «историографической производительности» историк включал не только количественные, но и качественные, содержательные характеристики отдельных видов источников, в которых видел историографическую ценность. Так, для характеристики биографического жанра он выделил группу житий, на том основании, что в них «биографии» являются «с наименьшей примесью сторонних элементов» [176] . Поэтому Ключевский считал, что агиобиография до XV в. решала определенную историографическую задачу. Сами жития были составлены агиографами, которые могли быть современниками святых, или со слов современников. Анализ отношения современников к подвижникам Русской земли, а также произведенного ими впечатления на современников полезен при изучении умонастроений и исторических взглядов, исторических оценок конкретного времени.
175
Подробнее о В. О. Ключевском см.: параграф 7.8.
176
Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. – М., 1988. – С. 52.
В богословско-исторических молитвенных и поучительных текстах выдающихся представителей второй половины XIII в. и второй половины XV в. – Серапиона и Ефросина находила себе дорогу глубинная древнерусская традиция, важнейшим концептом которой была Русская земля и любящее отношение к ней.
С усилением Москвы и ослаблением Орды в конце XIV–XV вв. в создаваемые тогда тексты привносились новые идеи. Процесс установления в Москве государственного центра, к которому тяготела Северо-Восточная Русь, требовал новых концепций и мотивированных обоснований происходившего, а также целей на будущее.
Противоречия между крупными русскими центрами, каждый их которых видел себя во главе общерусского объединительного процесса, требовали преодоления и примирения. В разрешении разногласий нуждались и накопившиеся затруднения в русской церковной жизни, вызванные, с одной стороны, положением русской церковной иерархии (между ее высшим авторитетом в Царь-граде и светской властью на Руси), а с другой, церковным положением различных, политически разделенных частей Руси. Горькие воспоминания, приобретенные в борьбе с врагами, вызывали у современников растущую потребность объяснения происходившего и оправдания собственных действий. Укреплялась мысль встать под сень авторитетного исторического имени, а также примириться… с московским князем, становившимся общерусским лидером.
Блестящий представитель книжного образования своего времени Епифаний [177] , вошедший «в память потомства с прозванием премудрого» [178] , перебрался в Москву (после 1392 г.), где служил у митрополита Киприана и общался с Феофаном Греком. Ученик и очевидец последних подвигов Сергия Радонежского – Епифаний написал житие своего учителя, а также житие своего друга – Стефана Пермского, с которым учился в ростовском монастыре Григория Богослова, известного своей библиотекой; т. е. житие двух виднейших отечественных религиозных деятеляй второй половины XIV в. Пребывание Епифания в монастырях, имевших богатейшие библиотеки, приобретенная начитанность и ученость, позволили ему быть на уровне требований своего времени при написании церковно-исторических и агиографических текстов, в которые он привносил историческое и символическое толкование событий. Он передавал известия в форме, характерной для народной хронологии. По наблюдению В. О. Ключевского, эта хронология «считает
177
Учеником преподобного Сергия Епифаний назван в «Похвальном слове Сергию Радонежскому». Пахомий Логофет писал, что Епифаний много лет, от своей юности, «жил вместе с Троицким игуменом». Епифаний находился в Троице-Сергиевой лавре в 1380 г. «уже взрослым, грамотным, опытным книжным писцом и графиком, а также склонным к записям летописного характера наблюдательным человеком». После смерти Сергия Радонежского (1392) Епифаний начал делать о нем записи. Эти материалы позднее использовал архимандрит Никон в своем «Житии Сергия», которое затем переработал Пахомий Лагофет (Серб).
178
Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. – С. 89.
179
Там же. – С. 106.
Глава 4
От летописной формы исторического повествования к форме хроникальной, документальной и публицистической. Представления об общерусских интересах и месте России в мире
4.1. Общая характеристика
Благоговейно переписывая древние рукописи, летописцы сохраняли память об исторических событиях. Подобно пушкинскому Пимену они «своих царей великих поминают/ за их труды, за славу, за добро —/ и за грехи, за темные деянья,/ Спасителя смиренно умоляют…».
Летописи являлись хранителями памяти допетровской Руси, основными памятниками исторического повествования, в которых воплощался широкий круг представлений и понятий. Особенность выстраивания летописного исторического повествования состояла в том, что летописец отсекал аксиденции, т. е. все, с его точки зрения, случайное, несущественное, а изображал только, по его мнению, главное и значимое. Метод создания летописи специалисты называют «историческим символизмом» [180] .
180
Робинсон. А. Н. Литература Древней Руси в литературном процессе средневековья XI–XIII вв.: очерки литературно-исторической типологии. – М., 1980. – С. 40–41, 201.
Сопоставляя особенности труда летописца и задачи историка, В. О. Ключевский отмечал: «Летописца гораздо более занимает сам человек, его земная и особенно загробная жизнь. Его мысль обращена не к начальным, а к конечным причинам существующего и бывающего» [181] . Иначе говоря, на формирование определенного понимания исторического времени влияла эсхатологическая мысль летописца.
«Историк-прагматик, – писал В. О. Ключевский, – изучает генезис и механизм людского общежития; летописец ищет в событиях нравственного смысла и практических уроков для жизни, предметы его внимания – историческая теология и житейская мораль <…> историческая жизнь служит нравственно-религиозной школой, в которой человек должен научиться познавать пути провидения» [182] .
181
Ключевский В. О. Курс русской истории. – Т. 1. – М., 1987. – С. 113.
182
Ключевский В. О. Курс русской истории. – Т. 1. – М., 1987. – С. 113.
Летописцы создавали письменные тексты в конкретных общественно-политических условиях, привносивших изменения в характер летописания и его ведущие тенденции. В XV в. увеличение объема исторических сведений и необходимость их систематизации активизировали развитие отечественной хронографии. Этот процесс шел как в рамках летописания, например, Елинского летописца (Летописца Еллинского и Римского), так и в памятниках хронографического жанра (Русского Хронографа), а также сборниках (например, Ефросина, любившего хронологические таблицы).