История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1
Шрифт:
Герой-психопатъ.
Въ изумительномъ, по сил и содержательности, монолог "Скупого Рыцаря" Пушкинъ сумлъ изобразить, пожалуй, даже не типъ скупца, a типъ психопата, покореннаго "маніей величія", "маніей преслдованія", подчиненнаго "навязчивой иде" (id^ee fixe) и переступившаго уже за предлы нормальнаго взгляда на жизнь. Это — мономанъ, который наслаждается "поэзіей зла". Онъ понииаетъ прелесть убійства: "есть люди, говоритъ онъ,-
Въ убійств находящіе пріятность, —Когда я ключъМанія величія. Id^ee fixe.
Его "манія величія" выражается въ томъ, что онъ, владлецъ несмтныхъ богатствъ, воображаетъ себя владыкой міра; онъ «царствуетъ», полагая, что ему покорны и любовь, и добродтель, и поэзія, и злодйство… Но это — бредъ сумасшедшаго человка, который началъ съ собиранія денегъ, быть можетъ, съ мечтами устроить свое бытіе блестящимъ, и кончилъ тмъ, что деньги, средство для такого бытія, сдлалъ цлью. Онъ — не владыка, деньги — "не слуги и не друзья" его, a господа, и онъ служитъ имъ, по словамъ его сына, "какъ алжирскій рабъ, какъ песъ цпной". Его "id^ee fixe" — наполнять свои сундуки: теперь передъ нимъ вся забота, вся цль жизни — наполнить "седьмой сундукъ, еще неполный". Онъ обожаетъ свое золото психопатическою страстью ("Какъ молодой повса…"). Онъ знаетъ исторію своихъ монетъ и съ наслажденіемъ преступника-психопата вслушивается въ ужасныя ихъ повствованія.
Манія преслдованія.
Онъ страдаетъ "маніей преслдованія", такъ какъ ему кажется, что его сынъ, жизнерадостный и беззаботный Альберъ, y котораго атласные карманы не держатъ золота — хочетъ завладть его деньгами. Онъ готовъ клеветать на него герцогу; онъ готовъ думать, что Альберъ мечтаетъ объ его смерти, что онъ готовъ его обокрасть… Страдая маніей преслдованія, онъ вритъ истин своихъ подозрній — исчадію бреда. Трогательной чертой, смягчающей искаженный, нечеловческій обликъ старика, является проблескъ и въ его черствой душ прежняго рыцарскаго благородства, и потому на слова Альбера: "баронъ, вы лжете!" — отвчаетъ вызовомъ.
"Поэзія золота".
Пушкину въ монолог помшаннаго скупца удалось изобразить мрачную "поэзію золота". Оно — могущественное зло; оно ведетъ за собой сумасшествіе, преступленія, оно пропитано слезами и кровью, оно несетъ униженіе и рабство тмъ, y кого оно отсутствуетъ, — но оно не щадитъ и того, къ кому оно льется ркой. Скупой рыцарь говоритъ о тхъ лишеніяхъ, о тхъ страданіяхъ, которыхъ оно ему стоило: благороднаго рыцаря, слугу отечества и ближайшаго друга герцога оно превратило въ мрачнаго преступника, помшаннаго, клеветника и палача. Золото отнимаетъ y него жизнь. Передъ лицомъ герцога оно отомстило ему за его ужасную страсть, и онъ умираетъ рабомъ, съ крикомъ: "ключи мои! Ключи!".
Альберъ.
Совершенною противоположностью старику-рыцарю представленъ его сынъ — Альберъ. Это — жизнерадостный, добродушный юноша, полный любви къ развлеченьямъ и утхамъ земной жизни. Онъ честенъ и благороденъ, — ни одна черная мысль не грызетъ его сердца. Онъ говоритъ свое amen, на пожеланія Соломона скоре получить наслдство, съ беззаботной шуткой, не вдумываясь въ смыслъ того, что онъ сказалъ. Альберъ полонъ рыцарскихъ понятій о чести, — слушая клевету отца, онъ не протестуетъ, когда тотъ говоритъ объ намреніяхъ сына убить его, но онъ не выдерживаетъ позорящихъ обвиненій въ попытк обокрасть отца.
Происхожденіе
Литературное происхожденіе драмы неясно. Во многихъ литературахъ удалось найти твпы «скупцовъ», но никому изъ изслдователей не удалось доказать, что Пушкинъ зналъ именно эти произведенія. Если допускать литературныя вліянія на образъ скупого рыцаря, то, всего вроятне, можно эти вліянія отыскать въ сочиненіяхъ Байрона, — ихъ, по крайней мр, Пушкинъ читалъ наврно. Въ "Донъ-Жуан" Байрона есть нсколько строфъ, посвященныхъ психологическому анализу скупости и отчасти "поэзіи золота".
"Моцартъ и Сальери". Типъ героя.
Въ другой драм: "Моцартъ и Сальери" Пушкинъ въ лиц героя — Сальери вывелъ образъ, нсколько напоминающій стараго барона. Сальери — тоже мономанъ, для котораго музыка — все въ жизни; ей служитъ онъ съ дтства, надъ ней онъ дрожитъ, какъ баронъ надъ своимъ золотомъ; онъ наслаждается ею такъ же, какъ баронъ своимъ золотомъ — тайкомъ, "про себя" — онъ творитъ и сжигаетъ свои произведенія. Какъ для скупого барона каждый дублонъ полонъ смысла, полонъ краснорчивыхъ разсказовъ, — такъ для Сальери каждый музыкальный звукъ есть предметъ изученія, каждый звукъ полонъ значенія: «музыку» онъ "разъялъ, какъ трупъ, поврилъ алгеброй гармонію"…
Сравненіе Сальери съ скупымъ рыцаремь.
Наконецъ, онъ достигъ счастья: достигъ совершенства, и слава ему улыбнулась — по его словамъ, онъ былъ счастливъ и "наслаждался мирно своимъ трудомъ, успхомъ, славой"… И на пути ему вдругъ всталъ Моцартъ. Такъ мирно наслаждается своимъ накопленнымъ золотокъ скупецъ-баронъ, и такой же разладъ въ его радость вноситъ мысль о наслдник,- жизнерадостномъ, легкомысленномъ юнош, къ которому перейдутъ его богатства… Скупой баронъ не пощадитъ никого, кто посягнулъ бы на его золото, — онъ даже сына готовъ погубить, только спасая свои сокровища, — такъ и Сальери убиваетъ своего друга, генія Моцарта, за то, что тотъ овладваетъ тайной музыкальнаго творчества, — овладваетъ безъ труда, безъ заботъ, благодаря геніальности своей натуры.
Онъ легко овладваетъ тмъ, къ чему всю жизнь стремился Сальери и чмъ онъ еще не овладлъ. Сальери упорно шелъ къ своей цли: онъ, какъ старый баронъ, выстрадалъ свое богатство безсонными ночами, дневными заботами, обузданными страстями: вотъ почему Сальери смущается видомъ беззаботнаго, жизнерадостнаго Моцарта, "гуляки празднаго", который безъ всякаго "благоговнія" относится къ музык,- его видъ доставляетъ Сальери т же муки, которыя терзаютъ сердце стараго барона, возмущеннаго мыслью о томъ, какъ въ его святилище ворвется его наслдникъ:
Безумецъ, расточитель молодой,Развратниковъ разгульныхъ собесдникъ!Оттого Сальери видитъ въ Моцарт такого-же «богохульника», какъ баронъ — въ Альбер.
Съ ужасомъ баронъ думаетъ о томъ, какъ, посл его смерти, Альберъ -
"Сундуки со смхомъ отопретъ, —И потекутъ сокровища моиВъ атласные дырявые карманы.Онъ разобьетъ священные сосуды,Онъ грязь елеемъ царскимъ напоитъ…"За такое-же легкое отношеніе къ «святости» музыкв Сальери возненавидлъ Моцарта. Онъ убиваетъ его потому, что видитъ въ этомъ свой долгъ; онъ поступаетъ, какъ фанатикъ, который убвиаетъ святотатца, осквернившаго святыню. Этотъ фанатикъ — есть уже мономанія, сумасшествіе. Таковъ Сальери въ изображеніи Пушкина.