Итальянский след
Шрифт:
– О, Иван Иванович! – закричал он на всю набережную и, забыв вроде бы про Халандовского, бросился к старому своему знакомому. – Какими судьбами?
– Да вот, прилетел на сутки раньше вас… Прошу, Павел Николаевич, садитесь! Рекомендую – прекрасное итальянское красное!
– Это же надо, – продолжал причитать Пафнутьев. – Пролететь тысячи километров, забраться в совершенно неведомую страну, выйти на вечернюю набережную и – бац! Встретить человека, с которым расстался совсем недавно!
– Садитесь, Павел Николаевич!
– Да я вот не один… Со мной товарищ…
– Вы
– Прилетели вместе, но познакомились уже по дороге… Это Аркадий… Отчества не знаю…
– Обойдемся без отчества! – воскликнул Халандовский. – Аркаша – меня вполне устраивает, – он протянул большую свою мохнатую руку Сысцову. И тому ничего не оставалось, как тоже отказаться от отчества.
– Иван, – сказал он.
– Так мы все земляки? – возопил Халандовский с какой-то припадочной радостью. – Минутку! – И он рванулся к киоску, в котором, видимо, совсем недавно отоварился и Сысцов. Вернулся Халандовский ровно через три минуты и поставил на стол еще две точно такие же бутылки красного кьянти.
– О! – сказал Сысцов уважительно. – Вино-то не из дешевых, а?
– Где наша не пропадала! – азартно воскликнул Халандовский, незаметно для самого себя приняв роль хлебосольного хозяина, к каковой давно привык в своем городе.
Кьянти, при том что было густым и насыщенным, оказалось совершенно прозрачным, лилось легко и празднично, вспыхивая красными рубиновыми огоньками в ребристых стаканах, в которых отражался весь калейдоскоп набережной.
– Простите, Аркадий, а вы чем занимаетесь в обычной жизни? – спросил Сысцов.
– Торговля, Ваня, торговля! – Халандовский одним махом выпил стакан до дна, приложил ко рту тыльную сторону ладони, от нестерпимого блаженства закрыл глаза, а когда открыл, то в них светилась мысль четкая и корыстная. – Мне бы тут найти человечка, у которого можно приобрести партию этого самого кьянти! А? Как идея? Ваня, ты придешь в мой роскошный магазин и спросишь… Аркаша, скажешь ты мне, хочу кьянти! А я отвечу… Ваня, для тебя ящик доставлю в любую точку города!
– Как я понимаю, это будет дороговато?
– Ваня! Что я слышу! – продолжал орать Халандовский таким зычным голосом, что робкие европейские обыватели шарахались от столика с неподдельным ужасом, но, увидев горящие восторгом глаза Халандовского, сменяли гнев на милость и смотрели на него уже вполне доброжелательно, если не сказать восхищенно. – Ваня! И вот здесь, в Италии, в прекрасном городе Аласио, за бутылкой красного кьянти, когда не только твоя душа, но и моя душа, и душа моего нового друга Павла… Так вот, когда наши души радуются и ликуют… Мы будем говорить о деньгах?! Я дарю тебе ящик кьянти! Не здесь, здесь это может сделать любая бабуленция, – Халандовский устремил свой указательный волосатый палец в простирающееся вокруг итальянское пространство и провел им по лицам замерших в восторженном ужасе старушек, – я подарю тебе его там, на нашей с тобой малой родине! Принимаешь? Нет, ты мне скажи откровенно и чистосердечно – принимаешь от меня этот дар?!
– Паша, где ты его нашел? – спросил Сысцов.
– В одной придорожной забегаловке… В ста километрах отсюда. Кстати, мы там
– Принимаешь мой дар? – Халандовский схватил Сысцова за лацканы пиджака и подтянул к себе.
– Аркаша, я готов принять от вас все, что угодно, и в любом количестве, но при одном условии…
– Во-первых, мы уже на «ты»! Во-вторых, слушаю! – рявкнул Халандовский.
– При условии, что ты меня отпустишь… Мне трудно дышать… И потом, кажется, вся набережная смотрит на нас.
– Набережная?! Нами будет любоваться весь этот славный городишко! – И Халандовский, отпустив наконец Сысцова, снова наполнил свой стакан, выпил его до дна, поставил на стол и торжествующе оглянулся на робко столпившихся вокруг зрителей: каков, мол, я!
А дальше произошло то, чего он никак не ожидал, – раздались жиденькие, слабенькие, но довольно дружные аплодисменты. Тогда Халандовский снова наполнил свой стакан и, встав, поднес его первому же старикашке, который неосторожно подошел к столику ближе других. От неожиданности старичок взял стакан и, беспомощно оглянувшись по сторонам, поднес его к губам.
– Пей до дна, пей до дна, пей до дна! – зачастил Халандовский, жестами показывая, чего именно он хочет. Итальянец понял, и что-то шалое, что-то живое, давно забытое сверкнуло в его угасающем взоре, он кивнул, давая понять Халандовскому, что понял, понял. И выпил, выпил кьянти до дна. Халандовский, подхватив со стола салфетку, промокнул ему губы и похлопал по сухонькой стариковской спине своей мощной, широкой ладонью.
Пафнутьев уже давно заметил Андрея – тот прошел несколько раз мимо, но не останавливался и, только встретившись с Пафнутьевым взглядом, дал понять, что надо переговорить. Пафнутьев незаметно кивнул: понял, мол, но пока не могу, идет, как видишь, братание, которое так просто не прервешь, да и грех прерывать братание-то. Андрей тоже кивнул: понимаю, дескать, не тороплю.
Переговорить удалось через час, когда кончились все три оплетенные бутылки кьянти, когда вдруг неожиданно, словно вспомнив о чем-то, заторопился и исчез в средиземноморских сумерках Сысцов.
– Какой все-таки приятный человек этот Ваня! – воскликнул Халандовский, проводив Сысцова взглядом. – Напрасно ты его обижаешь, Паша, ох напрасно!
– Больше не буду.
– Ну, почему же так сразу? Если надо, значит, надо!
– Хорошо, – кивнул Пафнутьев. – Пойдем, Аркаша, где-то здесь нас ждет Андрей.
Андрея они нашли на затемненной скамейке. Свет фонарей сюда не достигал, людей тоже было немного, все невольно стремились на места освещенные, многолюдные.
– Прекрасная погода, не правда ли? – спросил Андрей, когда по обе стороны от него сели Пафнутьев и Халандовский.
– Отличная! – подхватил Халандовский, на которого кьянти подействовало почему-то гораздо сильнее, чем на Пафнутьева. Может быть, потому, что пил стаканами, каждый раз глухо постанывая от наслаждения. «Послевкусие, какое послевкусие! – мычал Халандовский, снова и снова наполняя стаканы. – Когда с одной стороны Средиземное море, с другой – прекрасный городок Аласио, а по обе стороны друзья, надежные и проверенные…»