Итальянский след
Шрифт:
Похоже, они не ошиблись.
В Римини шел хиленький европейский дождь, асфальт перед аэропортом был мокрым, и странные цветы, ели, пальмы тоже были мокрыми, но выглядели нарядно, свежо, как бы даже зовуще. Поддельные блондинки сотнями теснились в зале, ждали заказанных автобусов и выглядели недовольными, чуть ли не обманутыми – дождь был помехой, задержкой в делах важных и неотложных.
Халандовский что-то угрюмо рассказывал своей Настеньке, а та белозубо хохотала на весь зал ожидания. Шаланда с супругой были спокойны и величественны, Андрей рассматривал рекламу, Худолей уже пил пиво, Пафнутьев плелся за Пахомовой – как-то само собой
– Павел Николаевич, дорогой, – сказала Пахомова, – я вынуждена вас оставить.
– Надеюсь, не навсегда?
– Ха! – Пахомова была раскованна, легка в словах, в движениях, по всему чувствовалось, что она приехала если и не к себе домой, то в место хорошо знакомое. – Сами понимаете, что у меня тут хлопот достаточно – автобус, звонки в гостиницу, размещение и так далее.
– А мне куда?
– Вон у тех дверей появится человек с плакатиком, на котором будет одно слово – «Роксана». Держитесь этого человека, и вы не пропадете. Он всех отведет к автобусу.
– Это прекрасно!
– Не потеряйте мою сумку, – сказала на прощанье Пахомова.
– А вы меня не потеряйте!
Пахомова игриво махнула ручкой и исчезла в толпе белокурых теток, остававшихся все такими же хмуро-настороженными.
Большинство автобусов стояло уже на площади, и постепенно зал ожидания опустевал. Подошла очередь и для группы Пахомовой. Действительно, у выхода, который она показала Пафнутьеву, появился длинный парень с высоко поднятой табличкой, на которой было одно слово «Роксана». Попутчицы оживились, быстро разобрали свои сумки, и к тому времени, когда Пафнутьев подошел к автобусу, все передние места были уже заняты, и ему ничего не оставалось, как пройти в самый конец. Но прежде чем он поднялся на первую ступеньку, сзади к нему пристроился Худолей и успел шепнуть:
– Парень с табличкой – Пияшев.
– Надо же, – пробормотал Пафнутьев. – Как тесен мир.
Дорога на Аласио оказалась гораздо длиннее и живописнее, чем Пафнутьев мог себе представить. Посевы, украшенные остатками домов позапрошлого века, сложенных из неотесанного камня, быстро закончились, и автобус как-то незаметно оказался среди гор. Через каждые несколько километров он нырял в тоннели, пробитые в горах, или же попросту парил в воздухе, на мостах, проложенных над ущельями. Мосты казались такими ненадежными, что дух захватывало от ужаса, что все сейчас кончится и автобус, наполненный жрицами любви, рухнет вниз и никто тогда не сможет определить, где была блудница, а где начальник следственного отдела, где гомик, а где первый милиционер города. К этому времени все эти мелкие и незначительные подробности потеряют всякий смысл.
Впрочем, и сейчас, когда автобус проносился сквозь тоннели и по узким мостам в облаках, это тоже не имело слишком большого значения, все это обретет смысл, тяжесть и криминальную суть после возвращения домой.
Всю дорогу Пияшев роскошным своим, интимно-бархатистым голосом неторопливо рассказывал разные благоглупости и забавные подробности из жизни итальянцев и итальянок.
– Должен вам сказать, что светлые волосы для итальянцев – это, прасцице, первый и главный признак женщины распутной, доступной и чрезвычайно привлекательной, – сказал Пияшев и сделал паузу. Видимо, эти слова он произносил частенько, поскольку пауза оказалась весьма уместной – в автобусе возник
– Старик, ты меня помнишь? – Худолей подсел к Пияшеву на свободное место. Хорошо поступил Худолей – заранее снять настороженность постепенного узнавания и убедиться, что Пияшев не узнал в нем ночного грабителя.
– Что-то знакомое, а вот вспомнить не могу, – неуверенно протянул Пияшев.
– А я в ресторане, помнишь, девочку у тебя снял.
– А, да-да-да! – обрадованно зачастил Пияшев, освобождаясь от опасливых воспоминаний. – И как девочка?
– Все отлично, старик!
– Только это… – Пияшев помялся, – она прилетела сюда за мои деньги.
– Хочешь сказать, что нужно снимать по новой? – спросил Худолей.
– Конечно. И учти… Здесь другие расценки, в другой валюте… Со всеми вытекающими подробностями.
– Нет проблем, старик, – и, хлопнув Пияшева по коленке, Худолей вернулся на свое место.
Пафнутьев сидел у окна один, находя для себя все новые особенности итальянского пейзажа. Он с интересом улавливал у начала каждого тоннеля цифры на табличках – длину тоннеля в метрах, прикидывал, какой длиннее, какой изгибается круче. После первой сотни километров к нему подсела Пахомова, разобравшись наконец в своих бумагах, подробно поговорив с водителем, тем самым очкастым Массимо, которого Пафнутьев запомнил по снимкам. Он оказался немногословным, сдержанным, но властность в нем ощущалась, и некоторую если не робость, то зависимость Пахомовой от этого человека Пафнутьев тоже увидел.
– Как путешествие, Павел Николаевич? – спросила Пахомова. – Не устали?
– Что вы! Прекрасная дорога! Ехал бы и ехал… Но пора, кажется, и остановиться в какой-нибудь забегаловке. Некоторые дамы нервничают.
– Да, я знаю, организм требует своего. Километров через десять дорожный ресторан. Там можно перекусить, выпить пива, размяться.
– Это было бы кстати.
– Скажите, Павел Николаевич, вон тот гражданин в светлом костюме с дамой… вам знаком?
– Не так чтобы очень, но я его знаю… Это Жора Шаланда с женой, он в милиции работает.
– А я смотрю – вроде где-то видела… – сказала Пахомова с некоторым облегчением. Слова «работает в милиции» были и правдивыми, и достаточно невинными: мало ли кто сейчас работает в милиции.
– Я сам и предложил ему эту поездку… У него отпуск, в наших краях еще холодно, моря холодные… Поехали, говорю, по Италии прошвырнешься. Он сомневался, но жена как услышала про Италию, вопрос был решен в пять минут.
– В такую поездку и с женой?! Мне кажется, они оба совершили ошибку. Вы, Павел Николаевич, поступили более предусмотрительно – жену дома оставили. А вон тот, с хохочущей дамочкой? – спросила Пахомова о Халандовском.
– Того я не знаю… По ходу познакомимся. Если дамочка хохочет, значит, мужик неплохой… Столкуемся. Вы всегда с этим водителем ездите?
– А что? – насторожилась Пахомова.
– Дорога, я смотрю, сложная, еще эти тоннели, мосты на стометровой высоте… Водитель он надежный?
– А, вы об этом, – облегченно вздохнула Пахомова. – Здесь у него все в порядке, высший водительский класс.
– А где у него не все в порядке?
– Не может спокойно проходить мимо наших девочек.
– Пристает?