Иван-да-Марья
Шрифт:
Стал Иванушка хозяина своего о житье-бытье расспрашивать.
– А отчего ты, - говорит, - один в лесу живешь? Я слыхал, на горе твоих сородичей много. Скучно ведь здесь, поди? И гости-то редко бывают...
Вздохнул великан тяжко, головой замотал.
– И не спрашивай о том, мил-человек... грустная это история.
Покивал Ванюша понимающе, а расспросов своих не оставил. Знай только вина хозяину в кружку подливает. Сам же Ваня вина пить не стал - пригубил едва.
– А все же ведь не сам-один ты тут появился? И семья у тебя, поди, где-то есть?
– Эх...
– великан даже всхлипывать
– Не сам... и семья есть. То ись... была у меня семья. Тут, понимаишь, дело-то какое... ведь мы ж, великаны, - такие ж точно люди, как иные-прочие. Большие только. И чем больше великан, тем больше ему и почета, и уважения. Вот так вот. А я... я мааааааленькииий...
– тут великан голову на руки уронил и совсем разрыдался.
Хотел Ваня его по плечу похлопать, да не дотянулся - по локтю похлопал в утешение.
– Ну чего ты... чего ты, как девица-то, в самом деле... и не такой ты вовсе и маленький...
– О то и оно, что как девица... только в нашем поселке я ни одной девице и до плеча не доставал... и все-то смеялись надо мной, все-то пинали... Даже матушка моя, хоть и любила меня, а и та иной раз тайком вздыхала, что сын у нее такой никудышненький вышел... отец - тот так и вовсе меня стыдился. А потом полюбил я одну девушку - она у нас в поселке самая высокая была, а уж красивая-то - страсть! Руки - во! Плечи - во! Какая невеста была - глаз не отвести... Дубы вековечные одной рукой из земли играючи выдергивала... Лучше нее во всей округе невесты не сыскать было. Решился я к ней свататься, а она... посмеялась она, словом, надо мной. Подрасти, говорит, малыш, сперва, а то ведь и не разглядишь тебя промеж травы...
– Вытащил великан из кармана платок с добрую скатерть размером и сморкаться в него принялся. А Иванушка тем временем думу думает - что-то ему великанья невеста знакомое напомнила...
– Ну, да что теперь старые обиды вспоминать, - продолжил наконец хозяин.
– Ушел я, в общем, после этого от своего народа. Уж лучше, думаю, одному весь век вековать, чем так страдать да мучиться. Ну, теперь-то уж я по-новому заживу! Может еще, счастливей всех буду! Вона, - хвастливо головой мотнул в сторону Марьи, - невеста у меня - красавица какая! Хоть и невеличка, зато душевная... И с первого взгляду меня полюбила! И так, понимаешь, сразу и сказала - ну, то есть, сразу-то она, конечно, в обморок упала, как меня увидала, а уж как глаза открыла, так прям сразу вот и сказала: экий ты, говорит, большооооой...
– с этими словами великан со счастливой улыбкой на бородатом лице снова голову на руки уронил и громко захрапел.
Ваня тогда из-за стола тихонечко встал и к Марье подошел.
– Я, - говорит, - сейчас платок с твоего рта уберу. Только ты уж обещай, что выть не станешь. Ни к чему нам с тобой хозяина будить. Пущай отдыхает.
Марья закивала быстро-быстро, Иванушка платок развязал и шепотом продолжил:
– План, значится, такой у нас...
– Да какой-такой еще план?
– шепотом же сердито перебила царевна.
– А ну давай уже развязывай меня!
– Не. Развязать я тебя никак не могу... потому как ты ж непременно тогда убёгнешь.
– То есть как это?
– опешила Марья, - то есть
– Собираюсь-собираюсь. Только ежели великан проснется и тебя в доме не увидит - так он же и осерчает, поди.
– Ну и пущай серчает! Мне-то что?
– Тебе-то, может, и ничего... а мне деревню свою жалко. Там люди живые. И не виноватые они, что ты по дурости своей же сюда угодила. Наша-то деревня от этого леса - ближняя. Ежели великан куда и пойдет тебя искать, так туда.
– Ну и чего ты предлагаешь тогда?
– Есть у меня одна мысля... У великана нашего - комплекс неполноценности, по причине маленького роста. Потому ты ему и приглянулась... А вот ежели ему, великану, другую невесту приискать - такую, чтоб тоже его большим да высоким считала, только чтоб ей это еще и нравилось - так он, поди, и тебя отпустит с миром, и деревню не тронет... И вообще - всем хорошо будет. Великан - он же ж тоже не виноватый...
– Да где ж ты дуру-то такую средь ночи сейчас отыщешь?
– Сама ты, Мань, дура. Говорю ж тебе - мысля есть. В обчем, я щас бегом за невестой - а ты тут покамест побудь.
– Ты чего ж это, - взбеленилась Марья, - одну меня здесь оставить вздумал?! А ну как он проснется? Ты об этом подумал? Да он же ж сожрет меня, пока ты там невесту какую-то искать станешь. Или того хуже - женится! Или я уж и не знаю, что хуже...
– тут царевна совсем расплакалась.
– Ну не реви ты, глупая... я ж быстро. Не проснется он! Видала, сколько он вина выхлебал? Теперь до утра спать будет. А я уж и обернуться успею...
– Негодяяааай! Предаааатель! Подлец!
Вздохнул Ваня.
– Ну уж... извиняй, царевна. Мне щас - либо утешать тебя, либо спасать. Пошел я, в общем. Тока это - я тебе рот завязывать заново не стану, так ты тут помалкивай уж...
Оставил он Марью в слезах, вышел из дому, на коня своего вскочил и назад в деревню поскакал.
По деревенской улице прошел он мимо родной избы своей через два двора напротив, прямо к Варварину окошку подошел и давай мелкие камушки в него кидать. Кидал-кидал, наконец ставенка в окошке приотворилась.
– Ну кому там не спится еще, - послышался заспанный Варварин голос.
– Опять, штоль, женихаться кто пришел? Ужо теперь и по ночам донимать станете?
– Варь! Это я, Варь, - Иван, Авдотьин сын, Васильев брат.
– Ваня?
– сощурилась Варвара в темноту удивленно, - тебе-то чего надобно? Тоже, что ль, свататься станешь?
– А коли и так - чем я тебе не хорош? У меня, знаешь, и орден есть, и грамота геройская. Я, может, с самим царем за одним столом сиживал. Чем же не жених?
– Эх, - вздохнула девица, лицо румяное свое затуманила.
– Может, и хорош ты, Вань... а только не по мне жених. Ты, может, и герой даже... а только мне герой не больно-то и надобен. Мне бы, чтоб хозяйственный был муж... А главное еще - вот чтоб высок был, да силен, да в плечах косая сажень... вот, к примеру, как Вася ваш. Я ж его, предателя, за то и полюбила когда-то - за то, что он, подлец, всех парней в нашей деревне выше. Только как он, изменщик, к царевне свататься пошел - так я его и разлюбила сразу. А теперь вот никто-то мне не мил - уж и кто ко мне только не сватался - а хоть бы один ростом вышел... Так мне, видать, и вековать в девках...