Иван Саввич Никитин
Шрифт:
достоинств представитель лагеря «Современника» в первую очередь хотел видеть в_
произведениях то, какое «обращено внимание на распределение благ природы между
людьми, на организацию общественных отношений». Именно такая исходная позиция
определила общую, довольно сдержанную тональность оценки книги Никитина. В
статье по сути было мало уделено внимания собственно его поэтической работе и
больше говорилось о необходимости встать современным писателям на дорогу
«жизненного
скую роль художественного слова з обстановке надвига-ющихся общественных
перемен.
Обращаясь к творчеству Никитина после 1856 г., Доб-
т
ролюбрв отметил, что «...мысль поэта- возмужала и образовалась...», что в нем есть
«...присутствие силы воображения и теплого чувства». Не менее десятка стихотворений
(«Пахарь», «Нищий», «Дедушка» и др.) получили одобрительный отзыв
взыскательного критика, не ускользнула от него работа автора по очистке книги от
произведений, страдавших, по его мнению, ура-патриотизмом и подражательностью.
«Никитинская» глава в критике Н. А. Добролюбова вместе с некоторыми его
выступлениями 1860 г. («Черты для характеристики простонародья») стала
своеобразной литературно-общественной программой «Современника» со всеми ее
сильными и слабыми сторонами. Были в статье критика и издержки — достаточно
вспомнить его пренебрежительные оценки пушкинских шедевров «Я вас любил,
любовь еще, быть может...» и «Нет, нет, не должен я, не смею, не могу...» как
«альбомных побрякушек».
По этому поводу примечательна известная статья Ф. М. Достоевского «Г-н -бов и
вопрос об искусстве» (-бов — так подписывался Добролюбов). Статья эта вызвала
горячую полемику современников и породила позднее множество исследований.
Автор «Униженных и оскорбленных» не простил «г-ну -бову «альбомных
побрякушек» и обвинил его ь утилитаризме, желании в ущерб образности извлечь
«пользу» из литературы. Нас этот'вопрос задевает сейчас потому, что в финале статьи
Ф. М. Достоевский защищает И. С. Никитина от некоторых крайностей в трактовке его
творчества Добролюбовым. Федор Михайлович защищает лично незнакомого ему
поэта весьма оригинально — берет слово от его имени, вернее, от некоего
отвлеченного лица, которому, как представляется писателю, близко мироощущение
Никитина. «Гадайте, желайте, доказывайте, подзывайте за собой — все это
позволительно, — не возражает Добролюбову Достоевский, — но предписывать
55
непозволительно;
деспотически. «Пиши про свои нужды, описывай нужды и потребности своего
сословия, — долой Пушкина, не смей восхищаться им, а восхищайся вот тем-то и тем-
то и описывай то-то». Мы ручаемся за г-на Никитина, — прибавляем мы тут же с своей
стороны...» — заключает статью Ф. М. Достоевский. Из переписки М. Ф. де Пуле с
братом писателя Михаилом Михайловичем известно, что произведения Никитина были
встречены в журнале «Время» с пониманием и доброжелательностью.
Отзыв «Современника» на никитинский сборник 1859 г. был не единственный. Как
раз в период выхода книги поэт и критик Аполлон Григорьев назвал его стихотворения
«жемчужинами», а редактор «Русского слова» Г Е. Благосвстлов, обращаясь
к.Никитину, писал: «Я всегда принадлежал к числу поклонников Вашего таланта и ори-
гинального стиха...»
Из других откликов на сборник упомянем еще рецензию, Л. П. Блюммера, в
которой он первым дал сравнение (позже оно станет хрестоматийным) известных строк
Фета, «Шепот, робкое дыханье, Трели соловья...» с социально-контрастными стихами
Никитина «Душный воздух, дым лучины, Под ногами сор...». Тому же молодому
воронежцу принадлежит первая по времени — 1861 г. — обстоятельная книжечка,
посвященная творчеству поэта. Впрочем" о кипевших в Воронеже страстях вокруг
сборника Никитина и его автора следует рассказать отдельно.
«ЦАРСТВО СКОРБИ И ЦЕПЕЙ»
друзья и враги
«Иногда такая нападает тоска, что впору бритвой хватить по горлу», — признался
однажды в своем одиночестве Никитин. Вокруг знакомые, приятели, собеседники—
посетители книжного магазина, но «отвести душу», как с Н. И. Второвым, было почти
не с кем. Правда, рядом оставался неизменный чопорный де Пуле и то появлявшиеся,
то исчезавшие из «богоспасаемого града» Л. П. Блюммер, Н. С. Милашевич, Ф. Н. Берг
и А. С. Суворин. В период подготовки и выхода третьего сборника поэта эти люди
играли определенную роль в его духовной жизни.
Известны три отрывка из писем Никитина к Леониду Петровичу Блюммеру. В
первом идет речь о «микроскопических гадинах», проснувшихся в период издания в
Воронеже литературных сборников, во втором автор-книгопродавец жалуется на
сонного провинциального читателя, равнодушного к Лермонтову, наконец, в третьем
упоминается о хлопотах по устройству в городе общества грамотности. Почему