Из блокады
Шрифт:
Из одежды на Асланяне только штаны. Чёрные с проседью волосы растрепаны, чёрная с проседью борода всклокочена, курчавая с проседью поросль на груди тоже взъерошена.
– Садись, - Асланян указал на стул.
– Какой же ты! Молодец! Какой Молодец! Но... где остальные?
– Ну, здравствуй, - я уселся за стол, автомат между ног поставил.
– Вернулся я, Артур Анастасович. Один вернулся. Такие дела.
– И у нас дела. В двух словах и не рассказать. Ты же куришь? На, кури, - Асланян достал из ящика стола кисет.
–
– Оттуда трофеи? Молодец! Дай одну, - Артур достал и понюхал сигарету. Ноздри мясистого носа жадно затрепетали, учуяв позабытый аромат.
– С армии не курил. А сейчас попробую. Можно?
– спросил Асланян. Я кивнул; кури, мол, Анастасыч, о чём речь?
Артур набрал в рот дым, выдохнул, и ещё раз надул щёки.
– Нет, не понимаю, - грустно сказал он, затушив сигарету о крышку стола.
– И много там этого добра?
– Немало. Этого, и разного другого.
– Хорошо, получается, не зря рисковали. С остальными что? Кто-то ещё уцелел? Мы с Зубом сегодня по радио говорили, а, может, вчера дело было?
– Асланян устало потёр виски.
– Столько всякого случилось, в голове не помещается. Что у вас произошло?
Я рассказал. И про то, как мы спасались на дереве; оказывается - сверху удобно отстреливать лесных тварей. И про то, как Сашка Зуб скрылся в лесу, а за ним ушла половина стаи - ещё долго с той стороны слышались выстрелы, а потом бабахнула граната. Как остальные пошли на прорыв, и как мы все в начинающихся сумерках потеряли друг друга. Никто никого не искал - уцелевшие сами должны возвращаться в Посёлок - так мы договорились. Я здесь, а про ребят не знаю. Верю, что они спаслись. Их нужно искать. С утра этим и займусь. Добровольцем пойду!
Неважно, что на самом деле такого не было, ведь могло же быть? Главное, чтобы Асланян поверил. А он завздыхал и опечалился:
– Жаль, Сашка боевой парень... был, наверное. Дай Бог ему... им всем удачи. А ты рассказывай остальное.
Больше врать не пришлось. И про настоящую встречу с волколаками, и про то, какая дурацкая смерть выпала Антону, и про гигантских щук рассказал. Конечно, и про чужаков не забыл. Вскоре я почувствовал - ещё немного, и засну. Хорошо в тепле, организм расслабился, захотелось отдохнуть. Да куда там! Асланян выспрашивал и выспрашивал.
– Слушай, давай ещё раз про дикарей, - велел он.
– Теперь подробно. Говори, сколько их, чем вооружены. Где живут, и что знают о Посёлке?
Мне скрывать нечего, я повторил рассказ. Насупился Артур, глаза сильнее прежнего засверкали.
– Ты понимаешь, какая плохая новость?
– устало спросил он.
– Сколько жили, а не знали, что под боком эта дрянь. Если б не ты, и не узнали бы. Выходит, и за это тебе спасибо! Предупредил!
– Что тут плохого?
– не понял я.
– Они ж не враги. Нормальные мужики... особенно, бабы.
– Эх, наивный ты, Олег. Архип сообразил, что они все мыслями с лесом связаны. Это же ты его слова
– Не знаю, - подумав, ответил я, - честно, не знаю. Зачем тогда провели нас к эшелону? Вообще, они могли всех убить. Запросто!
– Это верно. Только нам с тобой о будущем думать полагается! Сейчас так, а как потом обернётся? Тревожно мне, Олег! Может, убери мы их, и все наши беды закончатся? Ты с ними, как я понял, очень близко сошёлся. Как думаешь, это совсем не люди? Могут от них и нас родиться дети?
– Вот не знаю, - поразился я такому зигзагу начальственной мысли.
– А зачем?
– Думаю, что с ними делать. Вдруг, получится ассимилировать? Хорошо бы. Тогда и проблема исчезнет.
В комнату робко заглянул Мухомор, и Артур умолк. Следом за новоиспечённым полиционером, по-хозяйски грохнув дверью, ввалился Пасюков. Ему не терпелось повидаться со мной, аж запыхался, бедняга. А как меня увидел, глотнул воздух, и забыл выдохнуть. Немного успокоившись, начальник ми... то есть, полиции, раскрасневшись лицом, набросился на Мухомора:
– Ты что же, гнида, оружие у него не забрал?!
Полиционер скукожился. Ничего, сам подписался на такую работу - пусть привыкает. Опять же, и польза от отеческого начальственного разноса немалая - в другой раз так не опростоволосится.
– Ты, Юрий, зря не кипятись, - начал успокаивать Пасюкова Асланян.
– Олег надёжный парень. Я ему верю. Если ему не верить, кому тогда верить-то?
– Может, раньше он и был надёжным, а потом перестал! Ты же сам подписал ему приговор, значит, бандит он, к тому же вооружённый! Сейчас ты должен верить мне, и, вон, ему.
– Пасюков кивнул на Мухомора.
– Давай, забери у Олега автомат!
Полиционер неуверенно шагнул ко мне. Дружелюбно улыбаясь, я демонстративно снял оружие с предохранителя. Раньше-то я ни о чём таком и не помышлял, а сейчас руки зачесались. Кажется, напрасно я ломал голову над тем, как лучше вписаться в новую жизнь: спасибо Пасюку, подсказал, гад злопамятный, что, пока он жив, никуда я не впишусь.
– Стойте, стойте!
– закричал Асланян, и двинул кулаком по столу.
– Хватит, петушиться!
Пасюков замер, и тяжело перевёл дух.
– Ты бы, Артур, это... за языком бы следил. Я понимаю, что не со зла такими словами бросаешься, другие не поймут! А на счёт Олега... не заслужил он моего доверия. Не искупил вины!
– Искупил!
– Асланян ещё раз грохнул кулаком по столу.
– А твои люди пока не тянут. Сам видишь, не справляются.
– Зато я им доверяю!
– Пасюк, - ласково проговорил я, - Давно хотел тебе сказать, и вот случай выпал: иди ты лесом, сволочь распоследняя. Сам знаешь, нет на мне вины. Оружие не отдам, потому что нет у меня к таким как ты доверия - задёшево продашь! Если так хочется - попробуй забрать. Можешь пристрелить меня, только потом сам ищи дорогу к эшелону. Или тебе не надо? Ржавыми ножами думаешь революционный порядок наводить?