Из другого теста
Шрифт:
Однако пятеро разведчиков да семеро сопливых кадетов — лет по пятнадцать — убрались с того крейсера ещё до катастрофы с лунами. На двух глайдерах-атмосферниках кадетов потащили обучать точечному проникновению в атмосферу. Они только-только вышли с причальной палубы, да вошли в атмосферу Проклятой планеты, как всё и началось. Вожаку Нутберу — тогда ещё майору Нуту — пять десятков минуло. Мужик в самом расцвете сил, не робкого десятка, а на планету сел седым, как лунь. Глайдеру-то на корабль никак не вернуться. Ему сесть требуется. А как сели, возвращаться было уже некуда. Товарищи с корабля
И как всё это понимать — разглядывала Наруга новоприбывших. Со стариком всё ясно: один из пяти разведчиков-инструкторов. И выглядит он потрясающе для своих полутора сотен плюс-минус. Молодой — один из кадетов, как и трое имеющихся берров. А пацана-то они откуда взяли? Кадетам на момент катастрофы было пятнадцать. Сейчас они выглядят на сорок-сорок пять. Значит, взрослеют, стареют — короче, не бессмертны. Просто у них год за пять идёт, или что-то вроде того. С ума сойдешь с этой их чертовщиной.
— Это Анабер, — представил Риг «старика».
— Капитан Анатоль Деко, — склонил тот седую голову. — Европейская лига. Штурман крейсера космической разведки КДКР восемнадцать два два сорок. В отставке, — добавил он и улыбнулся.
— Это Ойбер, — продолжил знакомить Риг.
— Ойвинд. Бывший кадет штурманской академии, — представился тот и положил руку на плечо подростка: — Мой сын Ульв. Или следуя нашей традиции Ульбер.
— Здравствуйте, — смущённо пробасил подросток.
Оборотни не краснеют — пришла в голову дебильная мысль, и Наруга невольно хмыкнула. Пацан вытаращился на неё, не понимая, в чём оплошал.
— Когда я была маленькой, влюбилась в одного мальчишку, — моментально соврала она, сглаживая нечаянную обиду, нанесённую пареньку. — Ты похож на него.
Он расцвёл, а она порадовалась, что Шатхия успела зашить ей штаны. Явись он раньше — когда Наруга щеголяла в одних трусах — со стыда бы сгорела.
— Вас было шестеро, — Анабер пробежал по гостьям взглядом.
— Семеро, — поправила его Ракна. — Одна ещё спит, а вторая в дереве.
— Где? — уставился он на неё со спокойным сочувствием психиатра.
— В дереве, — небрежно повторила Ракна.
Анабер посмотрел на Гета — тот пожал плечами и пробасил:
— Она действительно развоплотилась и стала частью дерева.
— Новый вид мутации? — озадаченно предположил Анабер.
— Скорей, иной вид оборотней, — успокоила его Наруга.
— Вы ждёте её перевоплощения, — догадался он. — Поэтому не уходите. Значит, будем ждать. Дит, Ульв, сообщите майору. Заскочите и к Джареду. Пусть готовит дом старика Таноля к приходу его дочери.
Дитбер возился с костром. Он кивнул и вытер ладони о штаны. Дубль-Ди встрепенулся и, широко зевая, поднялся.
— До встречи, — поклонился дамам Ульв.
И резво побежал в сторону перевала. Молодой медведь
— До встречи, — кивнул им Дит.
— До встречи! — игриво напутствовала Ракна.
Он побежал тяжёлым размеренным шагом взрослого мужика. Дубль-Ди нагонял его столь же солидной размеренной рысью.
— Нам бы тоже не помешало прогуляться, — подзабытым капризным тоном заявила о своих правах Ракна. — Мне уже осточертела эта дыра.
— Ты можешь отправиться в Таноль, — предложил Анабер, опускаясь на землю. — Тебя проводят…
— Ты не понял! — обиделась привередливая красотка. — Я сказала: прогуляться, а не угулять отсюда окончательно. Пока не явится Акери, я с места не двинусь.
— И это не проблема, — спокойно проигнорировал её эмоции берр. — Вы можете выбраться из котловины и осмотреть окрестности.
— Я пас, — ответила Гранка на вопросительный взгляд норовистой подруги. — Что-то меня никуда не тянет.
— Я чо-то ещё не одыбала, — призналась Бинка. — Посижу тут малёхо. Вон и Юльку надо будет обиходить.
— Я с тобой, — одобрила идею Шатхия, перекусив нитку отменными белыми зубами.
Раньше, насколько помнила Наруга, они были жёлтыми да кривоватыми. Хутамка аккуратно отложила какую-то очередную починенную тряпку, встала и потянулась. Если Ракна обладала сексуальной грацией изощрённой сердцеедки, то у степнячки была иная особенная грубоватая грация хищного зверя. Глаза мужиков на мгновенье расширись. И тотчас расползлись по сторонам, словно их поймали за недостойным подглядыванием. Зато я хорошо командую и дерусь — горько подумалось Наруге. Взгляд невольно упал на Гетбера — тот смотрел на неё в упор, не мигая. Потом встал и спросил:
— А ты?
— Непременно, — приободрилась Наруга.
— Я иду с ними, — сказал он.
— Ты и Ойвинд, — приказал Анабер.
— А если сюда снова полезут эти ваши уроды? — обеспокоилась Наруга. — Пара берров смогут защитить моих девчонок?
— Не полезут, — пообещал Анабер. — Им больше нечего тут делать.
Заявление сомнительное и требует массы подробностей. Но ей вдруг стало очень интересно прогуляться по этому миру в новом… В новой шкуре. Оборотни бегали тут, как дома, значит, никого не боялись. Ну, или почти не боялись. И умели правильно бегать верными путями. Если она стала чем-то подобным, значит, обрела относительную свободу передвижения. А свобода была тем единственным, чем Наруга дорожила яростно.
На перевал они не забрались, а буквально взбежали — кстати, совершенно не вспотев. Да и не заработав тот жар с сердцебиением, что обязательно накидываются на тебя, стоит перебрать с нагрузкой. Ничего нового, обозрев окрестности, Наруга не обнаружила. Даже удивилась, что ожидала неких изменений всего мира, раз уж сама превратилась чёрте во что. Спустились и вовсе играючи. Не дожидаясь, пока оба ворчащих дубля скатятся следом, пошли по памятной просеке. Лес по обе стороны от неё издавал всё те же мерзкие звуки, хотя в такой приветливый денёк хотелось жужжания шмелей да птичьего гомона.