Из тьмы
Шрифт:
“Он заставил бы понять себя”, - сказала Меркела, - “ и он смог бы засвидетельствовать с другой стороны о том, что рыжеволосые сделали с людьми каунианской крови”.
“Да, но сможет ли он засвидетельствовать, что Лурканио имел какое-либо отношение к каравану, в котором он был?” Спросил Скарну.
“Я не знаю”, - ответила Меркела, “ и меня это тоже не очень волнует. Все, что меня волнует, это то, что все рыжие получат по заслугам. Я надеюсь, что солдаты в Алгарве берут много заложников, и я надеюсь, что они
Она потеряла своего первого мужа, когда люди Мезенцио взяли его в заложники и сожгли. Если бы они не схватили Гедомину (в честь которого она назвала своего сына), она не была бы сейчас замужем за Скарну и не была бы маркизой. Скарну задавался вопросом, думала ли она когда-нибудь об этом. Через мгновение он также задался вопросом, было ли это правдой. Его и Меркелу тянуло друг к другу до того, как рыжеволосые захватили Гедомину. Что бы случилось, если бы они этого не сделали?
Невозможно узнать. Продолжали бы они сдерживаться? Или они лежали бы вместе, даже если бы Гедомину все еще был там? Что бы он сделал, если бы они это сделали? Посмотрел в другую сторону? Может быть ... он был вдвое старше Меркелы. Но, может быть, и нет. Он мог напасть на них обоих с топором ... или с палкой.
Скарну пожал плечами. Этого не произошло. Это принадлежало туманному, призрачному лесу того, что могло бы быть, наряду с такими вещами, как Валмиера, выстоявшая против Алгарве, и невозможность использовать магию. О них, возможно, было бы интересно подумать, но они не были реальными и никогда не будут.
Меркела сказала: “Я собираюсь спуститься, чтобы ухаживать за садом с травами”.
“Хорошо, - ответил Скарну, - но тебе не кажется, что помощник повара мог бы справиться с работой достаточно хорошо?”
“Может быть, но, возможно, и нет”, - сказала его жена. “Я уверен, что знаю об этом по крайней мере столько же, сколько и она, и мне не хочется весь день сидеть сложа руки. Я ухаживал за садом с травами, как только стал достаточно большим, чтобы знать как. Почему я должен прекратить это делать сейчас?”
Потому что благородные женщины не делают таких вещей. Потому что сервиторы нервничают, когда они это делают. Скарну мог бы так подумать, но он этого не сказал. Для него это имело смысл. Он знал, что для Красты это имело бы идеальный смысл. Но он также знал, что это было бы бессмысленно для Меркелы. Как она сказала, она работала с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы заниматься этим. Бросить работу из-за того, что изменился ее социальный класс, было за пределами ее ментального горизонта.
Если уж на то пошло, сам Скарну был более бесполезен там, в Приекуле, до войны, чем здесь и сейчас. Он оглядел свои владения. Все, что он мог видеть достаточно близко, принадлежало ему, чтобы управлять. Правда, это значило бы больше несколькими столетиями ранее, когда быть маркизом было все равно что быть королем в малом. В эти дни верховная власть здесь принадлежала королю Гайнибу, и Скарну не был мятежным вассалом.
Но у него все еще было низкое правосудие
Высоко над головой крикнул ястреб-тетеревятник: “Кай-кай-кай!” У ястреба был лучший обзор, чем у Скарну, и глаза тоже были лучше. В былые времена, подумал Скарну, я мог бы управлять такой птицей на охоте. Однако соколиная охота была единственной вещью, о которой он ничего не знал. Он тихо рассмеялся. У меня и так хватает проблем с тем, чтобы перья Меркелы оставались невозмутимыми.
Это была шутка, но в ней также была немалая доля правды. Его жена была такой, какая она есть, и ничто из того, что он мог сделать, не могло сильно изменить ее. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать это, но он был убежден, что прикоснулся к истине. Насколько он мог судить, Меркела не очень старалась переубедить его. Возможно, в этом был здравый смысл. Может быть, это просто показало, что однажды она уже была замужем.
Он махнул рукой в сторону ястреба-тетеревятника. Птица, конечно же, не обратила на него никакого внимания. Ее развевал ветерок, трепавший его волосы. Воздух был его стихией, как и земля была его. “Удачной охоты”, - крикнул он ему и спустился по винтовой лестнице на свое место.
Они заставили их повернуться в эту сторону, чтобы у нападающих была стена, препятствующая их правым рукам, в то время как защитники могли свободно размахивать мечами, подумал он. Даже в давно прошедшие дни они беспокоились о тактике.
Когда он спустился в главный зал, Валмиру, дворецкий, сказал: “Я рад видеть вас, ваше превосходительство”. Его тон подразумевал, я бы пришел за тобой, если бы ты остался там наверху подольше.
“Ты?” Подозрительно спросил Скарну. Каждый раз, когда сервитор говорил подобным тоном, это заставляло его сомневаться, что он рад видеть упомянутого сервитора. “Что на этот раз пошло не так?”
Валмиру благодарно кивнул ему. “Джентльмен - сельский джентльмен - просит уделить ему несколько минут вашего времени”. Он кашлянул. “Его просьба была, э-э, довольно срочной, ваше превосходительство”.
Подал голос младший слуга: “Он сказал, что вышибет дух из любого, кто встанет у него на пути. Он пьян как лорд, так и есть. Затем, поняв, что выбрал не лучшее сравнение, он сглотнул. “Прошу прощения, ваше превосходительство”.
“Все в порядке”. Скарну повернулся к дворецкому. “А как зовут этого... сельского джентльмена и почему он так сильно хочет меня видеть?”
“Он называл себя Земайту, сэр”, - ответил Валмиру. “Он не сказал мне точно, чего он хочет. Однако, что бы это ни было, он очень настойчив в своем желании этого. И он действительно несколько возвышен духом”.