Из тупика
Шрифт:
Кэмпен встретил его посреди адмиральского салона, - над головой адмирала качалась клетка с черным мадагаскарским попугаем.
– Архангельск?
– спросил он сразу.
– И Кандалакша, - ответил ему Уилки.
– Наши миссии в безопасности?
– Да, можно начинать...
...Генерал Пуль поднялся при появлении Кэмпена:
– Итак, адмирал, что-нибудь с "Эгбы"?
– Да. Нас ждут...
Пуль прошел в соседнюю с салоном каюту, где проживал под большим секретом один из лордов Британского адмиралтейства. Загнув страницу на недочитанном романе,
– Что?
– спросил лорд, не выдержав молчания генерала.
– Боевой курс, - кратко ответил Пуль.
– Мы идем...
– Сколько единиц?
– Семнадцать вымпелов, сэр.
– Людей?
– Много не надо, сэр. Там уже все готово к нашему проходу. Архангельск будет взят голыми руками...
– И вот, понимаешь, - говорил Юрьев, кладя голову на грудь Зиночке Каратыгиной, - чувствую с первого же удара, что мне до гонга не дотянуть... Бэкс, бэкс! Меня этот негр бьет...
– Ой, как страшно!
– сказала Зиночка.
– Тогда я бью. Бэкс, - хукк справа... Раз! Не берет. Неф меня слева апперкот. Но я устоял. И вот беру его на свинг.
– Мне все так интересно с вами...
– сказала Зиночка, изображая волнение.
– Но что скажет муж? Наверняка он меня уже ищет...
– И не найдет!
– говорил Юрьев, заваливая Зиночку на свою неряшливую постель.
– Ты это брось... Знаю я вас, дамочек...
Зиночка успела только сказать: "Ах!" - и тут в дверь громко забухали кулаками.
– О черт...
– выругался Юрьев.
– Это он!
– заметалась Зиночка по комнате.
– Боже, защитите меня. Я зашла к вам по делу. Ради бога, придумайте поскорее - зачем я к вам заходила?
– Сейчас... бэкс!
– сказал Юрьев, распахивая двери.
– Ой...
– испугалась Зиночка.
Старый Брамсон, не переступив порога, снял котелок:
– Добрый вечер, госпожа Каратыгина. Как вы хорошо выглядите сегодня. Так хорошо, что можно позавидовать вашему мужу...
Потом посмотрел на Юрьева с ненавистью и сквозь зубы, укрепленные пломбами, просвистел:
– Ссссразу же... ссскоро... без нассс не обойдутся!
Зиночку оставили с ключом от комнаты Юрьева, чтобы сама закрыла за собой двери и убиралась к своему скучному мужу. Начинались дела мужские дела чести; Брамсон всю дорогу негодовал.
– Это, наконец, свинство, - говорил он.
– У нас с вами такой богатый опыт по борьбе с большевизмом, и - что же? На эскадру берут лейтенанта Басалаго, а нас оставляют в Мурманске. Но я и моя Матильда Ивановна давно мечтаем перебраться в Архангельск, поближе к фруктам... Сколько же можно есть ананасы в жестянках?
– Пошли, пошли, юрист, - волновался Юрьев.
– Мы, слава богу, не последние парни на деревне. Без нас не обойдутся!
В консульстве их встретил сияющий Ванька Кладов.
– И я, - сказал.
– Меня тоже берут.
– Тебя-то куда... поет?
– Представитель прессы при генерале Звегинцеве.
Брамсон даже побледнел от зависти:
– Видите? Даже старая кавалерия в ход вошла...
– Консул занят, - задержали их в приемной.
– Уилки?
– спросил Юрьев.
–
– Подождем, - сказал Брамсон, плотно усаживаясь.
Уилки все-таки принял бедных просителей.
Выслушал.
– Мы же так много сделали для вас!
– говорил Брамсон.
– Я не считаю себя вправе не ехать, - убеждал Юрьев.
– Я не могу быть спокоен за все, что произойдет в Архангельске.
– Вы его займете, этот Архангельск, - горячо ратовал юрист.
– Но разве сможете вы без нас управлять им? Без нашего богатого опыта управления целым краем?
– Вы уже знаете нас, - добавил Юрьев.
– И то, что в Мурманске было проделано нами почти безболезненно, в Архангельске может обернуться для вас боком. Кто вас поймет так хорошо, как понимали мы вас в Мурманске?..
Уилки весь вечер пил виски. Пил и сейчас.
– Вы все Сказали?
– спросил он, когда просители замолкли.
– Примерно все...
– Теперь буду говорить я, - произнес Уилки.
– На что вы претендуете, господа? Здесь вы мелкие царьки на Мурмане, теперь вам хочется побыть царями в Архангельске? Так вот, доложу я вам, милейшие: правительство уже составлено... Без вас!
Он выждал минуту, дав им возможность оправиться.
– Да, - заговорил снова, - что было пригодно для мурманской автономии, то совсем неугодно для Северного правительства, которому суждено управлять громадной территорией от Печенги до Ярославля, включая Петрозаводск и Вологду... Вы растерялись от таких масштабов?
– спросил Уилки, мило улыбаясь (он умел быть милым парнем).
– Ничего, - утешил их лейтенант, это пройдет... Нужны правители демократические, не запачкавшие себя позорным клеймом соглашательства с большевиками. И по одной этой статье вы... Простите, но вы не подходите.
Юрьев был оскорблен.
– Мы же порвали отношения с Москвою... чего еще надо?
– Поздно порвали, - ответил Уилки.
– А в Архангельске в состав правительства войдут настоящие бойцы - такие, как Лихач, Маслов, Иванов, Дедусенко, Гуковский... А кто ты такой, Юрьев?
– спросил Уилки.
– Что ты сделал? Написал две-три статейки в никому не известной газете Троцкого, которая и выходила-то не в России, а в Америке... Будем считать, что тебе в Мурманске просто повезло, Юрьев!
Брамсон был явно подавлен чужим величием и собственным ничтожеством. Он спросил (очень робко спросил):
– А кто же решится возглавить Северное правительство?
– Чайковский, Николай Васильевич, член оборонческого ЦИКа. Товарищ не чета вам, старый народник, выпестовавший целую плеяду народовольцев, друг князя Кропоткина.
Юрьев за минуту успел все взвесить.
– Но мы-то здесь остаемся!
– сказал он, и ему вдруг стало легко: черт с ним, с этим Архангельском, - видать, каждый сверчок должен знать свой шесток.
Уилки аккуратно поставил стакан на поднос.
– А почему вы должны оставаться здесь?
– удивился он.
– Мурманск теперь будет подчинен Архангельскому правительству. Вам, Юрьев, на Мурмане делать больше нечего. Найдите применение своим способностям в другом месте.