Избавитель. Том 2

Соколов Макс

Мужчины потрясенно зашептались. Даже Дамаджи’тинг не вправе отдавать подобные приказы Дамаджи! Все посмотрели на Джардира, но он промолчал, и им пришлось подчиниться.

— Ты рехнулся? — взвилась Инэвера, когда они остались вдвоем. — Ради чего ты рискнул своей властью над Маджах… не говоря уже о твоем сыне?

Джардир отметил, что Маджи она назвала вторым.

— Я и не рассчитывал, что ты поймешь, почему это было необходимо.

— Неужели? — ядовито осведомилась Инэвера. —

Ты считаешь свою дживах ка полной дурой? И почему же она не способна понять мудрость твоего поступка?

— Потому что это вопрос чести! — отрезал Джардир. — А ты не раз доказала, что тебе нет дела до таких пустяков.

Инэвера сверкнула глазами, но тут же вновь обрела спокойствие дама’тинг и отвернулась.

— Неважно. С наследниками Альэверака разберемся, когда придет время.

— Не вмешивайся, — предостерег Джардир. — Маджи должен доказать, что он сильнее.

— А если он проиграет?

— Значит, Эвераму не угодно, чтобы он возглавил Маджах.

Инэвера проглотила возражение и лишь покачала головой:

— Все не так уж и плохо. Слухи о том, что ты искалечил Альэверака, но позволил ему жить и служить, лишь укрепят твою легенду.

— Ты говоришь, как Аббан, — пробормотал Джардир.

— Что? — переспросила она, хотя прекрасно расслышала.

— Довольно. Дело сделано, и ничего не изменишь. А теперь надень приличное платье и покрывало, чтобы не смущать моих людей.

— Дерзок, как всегда. — Инэвера улыбнулась за полупрозрачным покрывалом скорее весело, чем гневно. — Эведжах велит женщинам носить покрывала, чтобы мужчины не желали того, что им не принадлежит, но ты — Избавитель. Кто осмелится желать твою женщину? Мне нечего бояться, даже если я пройду голой по улице.

— Бояться, может быть, и нечего, но зачем выставлять себя напоказ, как шлюха?

Инэвера свела брови, хотя лицо ее оставалось спокойным.

— Я открыла лицо, чтобы все меня узнавали. Я обнажила тело, чтобы укрепить твою власть. Твоя мужская сила настолько велика, что даже глава Дамаджи’тинг должна быть к твоим услугам в любой момент.

— Очередной обман, — устало произнес Джардир, сидя на троне.

— Вовсе нет. — Инэвера скользнула ему на колени. — Я охотно исполню все желания Шар’Дама Ка.

— Послушать тебя, так это тяжкий труд.

— Не такой уж и тяжкий. — Инэвера провела пальцем по его груди, распустила завязки штанов и устроилась сверху.

Ее красота неизменно возбуждала Джардира, но он чувствовал под собой Трон черепов и поднял взгляд, когда Инэвера оседлала его в точности как андраха. Смерть толстяка не избавила Джардира от тягостных воспоминаний. Они преследовали его подобно духу, которому заказан путь в загробную жизнь.

Его прикосновения действительно распаляют Инэверу или ее стоны и распутные движения лишь маска наподобие непроницаемого покрывала, от которого она отказалась? Джардир не знал.

Он встал

и снял с себя жену:

— Я не в настроении для этих игр.

Инэвера удивленно посмотрела на него, но сдержалась.

— Непохоже, — промурлыкала она, сжимая его напряженный член.

Джардир оттолкнул ее и завязал штаны:

— Он мне не указ.

Инэвера глядела на него, как свернувшаяся кольцами змея, и, казалось, была готова ужалить, но затем к ней вернулось спокойствие дама’тинг. Она пожала плечами, как будто его отказ ее не задел, и плавно спустилась вниз, гипнотически покачивая бедрами.

Хасик коснулся лбом мраморного пола перед возвышением, на котором стоял Трон черепов.

— Избавитель, я привел хаффита, — с отвращением произнес он.

Джардир кивнул, стражники открыли дверь, и Аббан, хромая, вошел в зал. Когда он приблизился, Хасик толкнул Аббана вперед, на колени, но Аббан успел переставить костыль и чудом устоял.

— На колени перед Шар’Дама Ка! — рявкнул Хасик, но Джардир остановил его взмахом руки.

— Если мне суждено умереть, то позволь стоя, — произнес Аббан.

Джардир улыбнулся:

— С чего ты взял, что я хочу тебя убить?

— Разве я не торчащая нитка, которую нужно подрезать? Как Пар’чина до меня?

Хасик зарычал и крепче сжал копье. Глаза его горели кровожадным огнем.

— Оставьте нас. — Джардир махнул рукой Хасику и другим стражникам.

Когда воины повиновались, Джардир спустился с возвышения и встал перед Аббаном.

— Ты говоришь о том, о чем лучше молчать, — тихо произнес он.

— Он был твоим другом, Ахман. — Купец пропустил его слова мимо ушей. — Впрочем, я тоже когда-то им был.

— Пар’чин показал тебе копье, — внезапно понял Джардир. — Ты, манерный жирный хаффит, увидел Копье Каджи прежде меня!

— Увидел, — подтвердил Аббан, — и понял, что это такое. Но я не украл его, хотя мог. Пусть я манерный жирный хаффит, но не вор!

Джардир засмеялся:

— Не вор? А кто же ты? Не ты ли обкрадываешь мертвецов и ежедневно торгуешься на базаре?

Аббан пожал плечами:

— Не грех взять то, что никому не принадлежит, а торговля — лишь разновидность битвы, и победителю в ней нечего стыдиться. Другое дело — убить человека… убить друга, чтобы ограбить его…

Джардир взревел и схватил Аббана за горло. Толстый купец хапнул воздух и вцепился Джардиру в пальцы, но с тем же успехом мог пытаться согнуть сталь. У него подкосились колени, он грузно повис на руке, но Джардир продолжал его держать. Лицо Аббана побагровело.

— Не хаффиту сомневаться в моей чести. Моя верность принадлежит в первую очередь Красии и Эвераму и только во вторую — друзьям, какими бы отважными они ни были. А кому принадлежит твоя верность, Аббан? Ты когда-нибудь заботился о чем-то, кроме своей жирной шкуры?