Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
312
предыдущую, зачем понадобилось бы людям тратить всякий раз столько нервных
клеток и сил души на их подготовку к полету? А они — тратят. Невооруженным
глазом видно: тратят!
. .Снова торжественное заседание Государственной комиссии —
официальное назначение космонавтов. На утверждение комиссии предлагается
Титов, а в роли дублера, в которой без малого четыре месяца назад выступал
сегодняшний виновник торжества, теперь пребывает Андриян Николаев.
тоже — как в свое время и Титов — держится в этой психологически непростой
роли очень достойно. Мне показалось даже, что это дается ему легче. Оно, впрочем, так и должно быть. Во-первых, явно намечается традиция: сегодня
дублер — завтра космонавт. А во-вторых, по своему спокойному характеру
Андриян вообще не очень-то склонен к чрезмерно острым переживаниям: приказано быть дублером, значит, нужно быть дублером — чего же тут еще
рассусоливать!.
Заседание проходило торжественно, хотя чуть-чуть не в такой степени, как то
первое, когда утверждали Гагарина. Во всяком случае, ни карандашей, ни каких-либо других предметов, подходящих в качестве сувениров, насколько я заметил, никто со стола уже не похищал. Правда, наблюдался и некоторый прогресс, зримым проявлением которого были предложенные участникам заседания
фрукты и прохладительные напитки. Общественность космодрома достойным
образом оценила это нововведение, высказав даже несколько заслуживающих
внимания предложений по дальнейшему расширению ассортимента яств — как
твердых, так и особенно жидких, — которые могли бы еще больше украсить стол
Госкомиссии.
Но в тот день особым спросом пользовались все-таки прохладительные
напитки, так как совместное действие мощных ламп киноосветительной
аппаратуры на фоне и без того сорокаградусной жары плюс естественная
теплоотдача нескольких десятков набившихся в небольшой зал людей — все это
быстро привело к тому, что дышать в помещении стало совершенно нечем.
Титову предстояло существенно продвинуться вперед: совершить не один, как сделал Гагарин, а сразу целых семнадцать витков вокруг Земли, пробыв в
кос-
313
мосе полные сутки (точнее: двадцать пять часов восемнадцать минут).
Ни один из последующих полетов человека в космос не давал такого резкого
относительного прироста времени пребывания в полете, то есть не превышал
продолжительности предыдущего во столько раз.
В связи с этим многие интересовавшиеся космическими исследованиями
люди (а кто тогда ими не интересовался?) спрашивали:
— А для чего понадобился такой решительный шаг вперед? Почему
увеличили время пребывания человека в космосе сразу в семнадцать раз, а не, скажем,
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было вспомнить, что, пока
космический корабль вертится, как небесное тело, по своей практически
постоянной (точнее: медленно меняющейся) орбите, земной шар проворачивается
под ним вокруг своей оси. И на каждом следующем витке подставляет под
траекторию движения корабля все новые и новые районы земной поверхности, из
которых далеко не все находятся на территории Советского Союза, а главное, далеко не все вообще сколько-нибудь пригодны для посадки космического
корабля и последующей эвакуации космонавта. Моря, океаны, горные массивы, джунгли, пустыни — все это в качестве посадочной площадки подходит мало.
— Недаром поется в песне, что, мол, три четверти планеты — моря и океаны, остальное — острова, — сказал позднее по этому поводу сам Титов.
Вот и получилось, что для посадки в дневное время в уже, можно сказать, освоенном для этой цели районе Среднего Поволжья приходилось выбирать: либо один-два, либо семнадцать витков.
Можно было, разумеется, в случае необходимости посадить корабль «Восток-2» и до истечения запрограммированной продолжительности полета, но — с
использованием ручного управления (доверие к которому, как помнит читатель, еще только начинало утверждаться), да еще к тому же в случайном районе, где не
были заготовлены средства встречи и эвакуации космонавта.
Вот и получалось: лучше всего, чтобы Титов отлетал свои полные
космические сутки.
К тому же это обстоятельство, насколько я помню, почти никого из
участников пуска «Востока-2» особенно не тревожило. Полет Гагарина
подействовал успо-
314
коительно — может быть, несколько чересчур успокоительно — едва ли не на
всех.— Теперь окончательно ясно, что человек в космосе может жить. Не так уж
страшна оказалась эта невесомость, хоть вы нам тут ею все уши прожужжали, —
бодро сказал в те дни один из участвовавших в пуске конструкторов.
— Так совсем уж и окончательно не страшна? — переспросил, покачав
головой, стоявший рядом врач, явно почувствовавший, что ответственность за
«прожужжание ушей» возлагается присутствующими на его родную медико-биологическую корпорацию.
И, как мы знаем, осторожность медиков оказалась более чем обоснованной.
Адаптация в невесомости и реадаптация после возвращения на Землю стали в ряд
центральных проблем освоения космоса. И первые сигналы на тему «Внимание
— невесомость!» наука получила именно в полете Германа Титова на корабле