Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
Поскольку речь уже зашла о кинематографистах, нельзя не заметить, что к
шестьдесят четвертому году они набрали на космодроме немалый вес. Положение
иx стало совсем иным, чем было тремя годами раньше. Тогда — весной
шестьдесят первого — от них почти что отмахивались. Что, впрочем, и
неудивительно: дело шло в первому полету человека в космос, все мысли
руководителей этой операция были полны ею и только ею. никто не думал об
«отражении» успеха —
350 По-человечески это более чем понятно. Хотя, конечно, определенные
информационные потери подобное положение вещей за собой повлекло — мы
лишились многих кадров, на которых могли бы быть запечатлены эпизоды
исторически уникальные. В результате авторам первых фильмов, посвященных
космической теме, не оставалось ничего иного, как прибегнуть к способу, который в документальном кинематографе деликатно называется досъемкой.
Очень досадно, что, например, широко известные кадры, на которых мы видим
Королева за столом с микрофоном в руках, одетого в модную голубовато-серую
курточку и разговаривающего по радио с Гагариным, — что эти кадры, увы,
«доснятые». Правда, сейчас всякий кадр — доснятый или снятый «вовремя», —
если на нем запечатлен Королев, драгоценен. Но снисходительное отношение к
исторической подлинности кинематографического (да и не только
кинематографического) материала — вещь, оказывается, довольно опасная.
Вводящая в соблазн. Вскоре при перемонтаже фильма (документального!) о
первом полете человека в космос что-то вырезали, что-то вклеили, а в результате
при старте Гагарина команду «Пуск!» в фильме подает человек, в высшей
степени достойный и заслуженный, но.. не тот, который стоял в пультовой у
основного перископа и подавал — могу засвидетельствовать как очевидец — эту
команду в действительности.
Да, жалко, очень жалко, что в исторические дни первых стартов
пилотируемых космических кораблей кинооператоров (как, впрочем, и
журналистов) держали на некотором отдалении.
Но чрезвычайно быстро положение кардинально изменилось.
Кинооператорам (а несколько позднее — и телеоператорам) стали предоставлять
на космодроме возможности самые широкие. И, надо сказать, энергичные
операторы не замедлили этими возможностями воспользоваться. Дело дошло до
того, что после заседания Госкомиссии по случаю представления основного и
дублирующего экипажей корабля «Восход» кинооператор В. Суворов (тот самый, который снимал, свесив ноги, из вертолета) — человек, вообще говоря, очень
вежливый и деликатный — попробовал уговорить председателя Госкомиссии Г.
А. Тюлина:
—
крупным планом.
351 Но тут председатель, и без того героически просидевший в застегнутом на
все пуговицы мундире все заседание под палящими лучами юпитеров, дал
понять, что находит эту просьбу чрезмерной:
— Нет уж, увольте! Больше не могу.
Я специально останавливаюсь па том, как кинематограф завоевывал себе на
космодроме достойное место под солнцем, потому что вижу в этом отражение
проблем гораздо более принципиального характера.
Если «киношники» стали вести себя в зале космодрома, да и на самой
стартовой площадке чуть ли не как хозяева (или, во всяком случае, пользуясь
дачкой терминологией, как «совладельцы»), то определенные к тому основания у
них, конечно, были. И основания немалые.
Мне приходилось слышать разные высказывания о пропагандистском
значении космических полетов. Кто-то считал эту сторону дела —
пропагандистский эффект— главенствующей («ради этого и летаем»). Другие
признавали лишь ее второстепенную роль, видели в ней нечто вроде бесплатного
приложения к получаемым в космических полетах научным и техническим
результатам («боковой выход»). Никто, однако, не отрицал полностью того
влияния, которое космические старты пилотируемых (особенно пилотируемых) кораблей оказывают на души, эмоции, воззрения людей — и у нас, и за рубежом.
Да и наивно было бы отрицать это!
А раз так, раз этим незримым и не поддающимся точным подсчетам, но тем
не менее весьма веским результатам космических полетов мы придаем — не
можем не придавать — такое серьезное значение, значит, и это дело нужно
выполнять хорошо. Добротно. Всерьез. И, в частности, что называется,
«создавать условия» для людей, творящих его своими руками: фотографов, кинооператоров, журналистов, писателей, корреспондентов радио и телевидения!
Чем больше они увидят, чем в большей степени смогут самостоятельно выбирать
самое, с их точки зрения, интересное, чем откровеннее покажут подробности
живой жизни людей космоса — земные и небесные, вызывающие улыбку и
трогательные, лирические и драматические, такие, «как у всех», и такие, «как
нигде», — тем ближе станут космические дела и люди, в них участвующие, каждому читателю, радиослушателю,
352
телезрителю. Тем мощнее окажется этот невидимый, но, без сомнения, очень
всем нам нужный пропагандистский эффект. Тем больше людей станут