Избранное в двух томах. Том 2

Галлай Марк Лазаревич

естественной, абсолютно непоказной скромностью.

В дни, когда мы праздновали двадцатилетие Победы, Владимир Михайлович

откликнулся на приглашение летчиков-испытателей и приехал к нам в клуб.

357 Выйдя на трибуну, он начал с того, что сомневается в своем праве выступать

в этот день: ведь в Великой Отечественной войне он не участвовал; когда она

закончилась, он, правда, уже носил на плечах голубые авиационные погоны, но

то были погоны воспитанника спецшколы. .

И рассказал, что в день 9 мая сорок

пятого года он, как и тысячи других москвичей, повинуясь какой-то внутренней

потребности, пришел на Красную площадь. А там каждого появившегося

военного качали. Увидев Комарова, бросились качать и его. И напрасно Володя

кричал, что он не летчик, а ученик спецшколы, что он повоевать не успел, что он

не заслужил.. Все его протесты не помогали: раз в военной форме, значит —

качать его!

— И с тех пор я всю жизнь стараюсь отработать это, — сказал, заканчивая

свой рассказ, Комаров. Сказал очень искренне, естественно, даже как-то вроде бы

взывая к сочувствию слушателей — вот, мол, какое неловкое положение: висит

на человеке взятый аванс, и все никак не может он за него рассчитаться!. Сказал, уже имея за плечами успешно выполненный полет на первом многоместном

космическом корабле «Восход» и — пока мало кому известную — большую долю

участия в первых проработках проекта будущего корабля типа «Союз», на первом

экземпляре которого ему еще через два года выпала судьба осуществить

трагически закончившийся полет. Полет, после которого космонавты скажут:

«Он был лучшим из нас».

А уже отправляясь в этот полет, во время беседы накануне старта с

журналистами на вопрос корреспондента «Известий» Г. Остроумова, можно ли

передать от его, Комарова, имени привет всем читателям газеты, ответил

сомнением: «Удобно ли?» Он, оказывается, все еще не был уверен в своем праве

обращаться от себя лично к миллионам людей. К всесоюзной трибуне отнюдь не

рвался. .

Вскоре после вечера в нашем клубе мы с Владимиром Михайловичем

встретились в сборочном цехе (хочется сказать: в зале — настолько сверкающе

чисто и не по-заводскому просторно было в этом храмово-гулком помещении).

Осматривали предварительный, сделанный из фанеры макет «Союза».

Макет!. В создании космических кораблей он с самого начала занял то же

почетное место, которое давно и прочно завоевал в самолетостроении. Впрочем, 358

иначе и быть не могло: ведь в обоих случаях речь шла о проектировании почти

одного и того же — аппарата, который будет управляться летящим в нем

человеком.

Сколько я видел макетов за время своей работы

в авиации — не сосчитать!..

Входишь в макетный цех, и первое впечатление — перед тобой самолет! Тот

самый самолет, который, по всем планам и срокам, должен быть готов еще

только через многие месяцы, а вот он, пожалуйста, уже стоит готовенький перед

тобой. Блестят свежей краской борта фюзеляжа, играют световые блики на

плексигласе фонаря пилотской кабины. .

Но вот ты подходишь ближе, поднимаешься по стремянке, залезаешь в

кабину — и видишь: нет, это не самолет.. Бросается в глаза. . нет, сначала даже

не в глаза, а в нос: эта штука не пахнет самолетом. Запах свежего дерева, вообще

говоря, — один из самых приятных и, если можно так выразиться, жизнеутверждающих на свете. Кому не приятно взять в руки завитки только что

срезанной стружки и уткнуться в них носом? Прекрасный запах! Но — не наш, не

самолетный. . А вслед за обонянием включается в дело и зрение: видишь, что

краска лежит как-то не так, как на металле. Да и многие условности сразу лезут в

глаза: вот вместо прибора наклеенное фото его циферблата, вот вместо какого-то

блока черная, наспех воткнутая фанерная коробочка. . Нет, это не самолет. Это

макет. .

Посмотрим, однако, какой обзор из него. Как расположено оборудование?

Где какие приборы?. Представим себе, что взлетаем. . Или заходим на посадку..

А что, если проиграть такую ситуацию: отказывает левый. .

И вдруг забывается и «не тот» запах, и все только что бросавшиеся в глаза

условности. Даже неподвижные стрелки бездействующих приборов будто бы

оживают.

Кто сказал, что это макет? Это самолет!

. .О том, кто первым полетит на «Союзе», я тогда ни малейшего понятия еще

не имел, да и сам Комаров, по-моему, тоже вряд ли мог быть в этом полностью

уверен. Мы полазали по непривычно свободному, особенно по контрасту с

тесным «Востоком», кораблю,

359 Посмеялись выданной одним из присутствовавших формулировке, что, мол, теперь космонавты улучшают свои жилищные условия: переезжают из

однокомнатной квартиры в двухкомнатную, на что Володя сразу же заметил: «Но

с перспективой ее превращения в коммунальную». В том, что будущее за

многоместными космическими кораблями, у него сомнений не было.

Поразбирались в многочисленных — еще один шаг вперед от «Востока» —

клавишах, кнопках и циферблатах пульта управления «Союзом».. А потом

отошли от макета, сели в сторонке, и тут-то начался у нас с Комаровым долгий, затянувшийся на добрых полтора часа разговор.