Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
он подчеркнул полугодом раньше, говоря о полете П. Р. Поповича и Ю. П.
Артюхина на орбитальном комплексе «Салют-3» — «Союз-14»: «Во-первых, экипаж выполнил всю запланированную программу...»
Видите: во-первых!.. Это стало первым! О мужестве, отваге и тому подобных
категориях разговора нет: они подразумеваются. Как условие необходимое, но в
наше время уже недостаточное. Просто согласиться сесть в корабль, который
увезет тебя в космос, сегодня мало. В космосе нужно работать.
предельной интенсивностью. И — квалифицированно!
Постепенно требования к космонавтам и в этом отношении стали
ужесточаться. Как-то раз очередной работающий в космосе экипаж немного
поднапутал — нажал какие-то кнопки в неправильной последовательности. Дело
удалось с помощью ЦУПа поправить: нужный маневр был выполнен, хотя и не
оптимальным путем. Пришлось по заведенному порядку доложить об этом
«наверх» — чересчур широкий круг людей был в курсе происшествия и
информация о нем так или иначе не могла не просочиться. Выслушав доклад, Д.
Ф. Устинов, курировавший тогда космические дела, подумал и сказал:
— Пора нам начинать наказывать.
355 Подумал еще и добавил:
— Наказывать тех, кто готовит космонавтов. .
Да, работать в космосе стало непросто.
Интересно, что и в этом смысле история развития космических полетов в
основных чертах повторила историю авиации. Сравните деятельность первых
пилотов, которые совершали свои героические (конечно же героические!) полеты, — можно сказать, ради самих этих полетов, ради того, чтобы убедиться
самим и убедить других: человек может летать, — с деятельностью современного
летчика-испытателя, каждую секунду выше головы загруженного бездной дел: управлением самолетом и его многочисленными системами, установлением
предусмотренных программой (зачастую очень непростых, никогда в нормальной
эксплуатации не встречающихся) режимов, ориентировкой в пространстве, ведением связи, записями в планшете — всего не перечислишь!
Не хочу напрасно огорчать своих друзей — космонавтов, но боюсь, что чаша
сия ожидает их в самом недалеком будущем. Впрочем, почему в будущем? Уже
сейчас космонавт В. В. Коваленок на вопрос о том, чего в космосе больше всего
не хватает, а чего в избытке, ответил: «Больше всего не хватает времени. А
интересных дел всегда избыток. .»
Какой уж тут «информационный голод»!..
Из экипажа «Восхода» я был хорошо знаком с Владимиром Михайловичем
Комаровым и Константином Петровичем Феоктистовым. Третьего члена экипажа
— Бориса Борисовича Егорова, — к сожалению, знал гораздо меньше: по своей
врачебной специальности он занимался работами, к которым я прямого
отношения не имел.
Комаров в отряде космонавтов
«докосмической» биографией. К моменту прихода в Центр он уже многое имел за
плечами. В авиацию он пришел... Да, строго говоря, он в нее и не пришел: начало
сознательной жизни застало его уже, можно сказать, в авиации — в специальной
средней школе Военно-Воздушных Сил: были в свое время такие учебные
заведения. Неудивительно, что, получив среднее образование, Комаров прямым
путем пошел в военно-авиационное училище летчиков, после
356
окончания которого пять лет служил летчиком-истребителем в строевых частях.
Летал на самых скоростных по тому времени самолетах, учился сам, учил других
— и в какой-то момент почувствовал, что дальше проникать в глубинную суть
явлений, сопутствующих полету, ему уже трудно. Вернее, нецелесообразно.
— КПД не тот, как объяснил он впоследствии. А жить иначе как с самым
высоким КПД - коэффициентом полезного действия —он не желал. Был в этом
смысле максималистом. Потому и поступил в прославленную Военно-воздушную
инженерную академию имени Жуковского. Заметьте: в инженерную. Не все
друзья, даже близкие, поняли это решение («Что тебе, летать надоело?»). Нет, летать ему не надоело. Ему этого стало мало — просто летать. Он хотел летать
иначе и доказал это, вернувшись после окончания академии на летную работу
уже в новом качестве: летчиком-испытателем. В этой области проработал
сравнительно недолго при первом же наборе в отряд космонавтов поступил в
него, — но что-то (и немалое «что-то».) из опыта летно-испытательной работы, вне всякого сомнения, извлек. Не случайно, я уверен, было одно то, что на двух
из пока существующих типов советских космических кораблей — на «Восходе» и
на «Союзе» — не кто иной, как Комаров, выполнял первые, по существу, чисто
испытательные полеты. Его кандидатура напрашивалась на такое дело сама
собой. И не только потому, что он был профессионально к этому отлично
подготовлен, обладая опытом работы и квалификацией в удачном сочетании: летчика, инженера, испытателя. Он отлично подходил к испытательной работе и
по характеру своему, по вдумчивости, по неутолимой потребности в любом деле
докопаться до самой его сердцевины, по тому, наконец, что был просто очень
умным человеком (мы в своих официальных и неофициальных оценках как-то
стали забывать, что умный человек — это всегда хорошо. Много ли вы видели, скажем, служебных характеристик, где было бы написано: умный человек?) А кроме всего прочего, привлекал к себе сердца людей Комаров своей