Избранное. Том 1

Самади Зия Ибадатович

— Перед чужеземцами стелешься побитым псом, а своего же брата обижаешь и оскорбляешь?.. Будь ты проклят!..

— Правильно, Зикри! — поддержал Рози. С ним согласились многие.

— Да я что? Я хотел, чтобы эти друзья-чужаки знали свое место, — промямлил Пузырь. — Если они захватывают все, как же спокойно смотреть-то?

Зикри расхохотался.

— Захватывают, говоришь? Да что у тебя отбирать, кроме места сторожа в бане да должности сборщика мусора?..

От радостной сердечности, волнения, охвативших всех во время игры Зикри, не осталось и следа. Стояла угрюмая,

тягостная тишина. Джигиты стали расходиться.

— Не обижайся, Заман, эти подонки не постесняются и родной матери всадить нож, — пробормотал после продолжительной паузы Зикри.

— Я не обижаюсь — он унизил себя, а не меня…

— Будь моя воля, в первую очередь проучил бы таких подлецов! — Рози наполнил рюмки.

Словно желая выместить зло на водке, они выпили по нескольку рюмок подряд.

— Хорошо, что Заман сдержался, иначе пролилась бы кровь. Я уже взялся за рукоятку ножа, — сказал Рози, доставая поджаренную рыбу. — Пусть все неприятное исчезнет вместе с этой рыбой, ешьте, братья!

— Этот Пузырь всегда лезет на рожон!

— Ладно, Касым! Довольно о нем! — махнул рукой Заман.

Зикри взял в руки дутар. Но его пальцы одеревенели, словно впервые сжимая гриф дутара, а голос звучал глуховато, с хрипотцой. Тягостный осадок от происшедшего омрачил все — и беседу, и музыку. Луна скрылась, землю залила темнота. С реки слышались грустные, размеренные удары волн о берег…

— Что делать с листовками? — спросил немного погодя Касым.

— Пусть все уснут.

…Утром листовки появились всюду — прикрепленные к кустам и деревьям на берегу реки, разбросанные внутри палаток и около потухших костров. Слова, зовущие к восстанию против гоминьдановцев, произвели впечатление, весь день люди только и говорили об этом…

Глава шестнадцатая

1

— Как вы думаете, Шэн-цаньмоучжан, появится ли Ма Чжунин в Синьцзяне вторично? — Цзинь Шужэнь откинулся на спинку стула.

— У меня нет оснований отрицать это.

— А по-моему, он насытился. И вполне удовлетворен.

— Возможно, вы правы. Но волк не забывает место, где он насытился.

— Хе-хе… В этом есть своя логика. Постарайтесь пока расправиться-с оставшимся без союзника Ходжаниязом.

— Ходжанияз значительно усилился. Стало известно, что рядом с ним опытный человек. Им нужно противопоставить тоже опытного человека, господин председатель.

— Кого вы имеете в виду?

— Было бы отлично, если бы вы назначили Чжан Пейюаня. Он окончил военную академию…

— Если перевести его на восток, то кого мы поставим в Кульдже, самом опасном для нас западном городе? — недовольно спросил Цзинь Шужэнь.

— В Кульдже спокойно. Восстания там мы не допустим. Основное сейчас — подавить вооруженных бандитов, — убеждал Шэн Шицай.

Цзинь Шужэнь задумался. Чжан Пейюаня он считал своим человеком, опорой в неспокойной Кульдже. А Шэн Шицай видел в Чжан Пейюане соперника в борьбе за власть и решил перевести его туда, где потруднее, и тогда можно сообразить, как скомпрометировать опасного человека. Но Цзинь Шужэнь колебался. Шэн Шицай продолжал:

— Ма

Чжунин может появиться в Синьцзяне в любое время. Вы сами приказали разгромить Ходжанияза, чтобы развязать себе руки для борьбы с Ма Чжунином. А с такой задачей может справиться лишь один человек — надежный и способный военачальник Чжан Пейюань.

— Хорошо. Даю три месяца сроку и, если за это время не будет покончено со смутьянами, спрошу с вас!

— Слушаюсь, господин председатель! — отчеканил Шэн Шицай, а про себя подумал: «Посмотрим, где будешь ты сам через три месяца…»

После этого разговора Шэн Шицай отправил Чжан Пейюаню телеграмму с распоряжением прибыть в Урумчи и принял вызванного из Кульджи Чжао. Напуганный срочным вызовом, Чжао отвесил низкий поклон, едва не коснувшись пола шрамом-отметиной на голове, и, не осмеливаясь сесть, продолжал стоять.

— Садитесь, Чжао-сяньшэн, садитесь, — пригласил Шэн. — Кульджа, как вижу, пошла вам на пользу, вы поправились.

— Спасибо. Благодаря заботам господина Шэн-цаньмоучжана у нас спокойно… — пролепетал Чжао.

— Если у вас спокойно, то мы не спокойны! — оборвал собеседника Шэн Шицай. — Я вас поднял из грязи, когда в ожидании места вы гнили, как навоз. А вы не оправдали моего доверия…

— Господин цаньмоучжан, я ваш верный слуга…

— Что вы верны, это хорошо. Плохо то, что вы не справились с заданием.

— Я покорный раб… — только и смог в смятении проговорить «специальный представитель» Чжао. В Кульдже он добился кое-каких успехов и втайне надеялся на поощрение, однако начало встречи с грозным и требовательным начальством не сулило ничего хорошего.

— Твои сведения неудовлетворительны, — грубо заговорил Шэн Шицай, — пришлось вызвать тебя самого. Ответь: ты можешь поручиться, что в Кульдже не будет восстания?

— Как вам сказать…

— Я послал тебя в Кульджу не для того, чтобы ты сидел там мешком! — заорал Шэн Шицай и рванулся с места, словно собираясь избить своего подчиненного. Пробежав через кабинет, он остановился перед Чжао. — Ждешь, пока тебя штыком угостят, да?

— Арестовано восемнадцать человек.

— Результат?

— Не признаются…

— Не знаете как работать, пустоголовые! Нечего нежничать с ними, расстреляйте их публично, чтобы другим неповадно было! Что делает Юнус?

— Помогает всячески…

— Работать с этим ослом можно, но верить ему — никогда, понял?

— Слушаюсь…

— Нет ли волнений среди китайской бедноты? — задал Шэн Шицай вопрос, который испугал Чжао еще больше. — Если они встанут на сторону восставших, будет плохо, понял? Плохо…

Эти слова как будто подействовали и на самого Шэн Шицая, он глубоко вздохнул и замолчал. Чжао хотел было упомянуть, что в Кульдже появился сомнительный человек по имени Лопян, которого его люди взяли под наблюдение, но рассказывать об этом не решился, так как ни словом не обмолвился о Лопяне в прежних сообщениях.

— Появление в Кульдже листовок доказывает, что там существует и действует организованная группа, — заговорил Шэн Шицай. — Пока она не окрепла и не выступила с оружием, ее нужно разгромить.