Избранное
Шрифт:
Рукопись обрывалась на этом. Рисунок. Берег моря. Пулемет на берегу. Он строчит. Рядом бочки, бочки, бочки. Всадник вверх ногами — упал под пулеметным огнем. В блокноте целая серия рисунков. Знаков препинания нет. Буквы «у», «ч», «с», «е» во многих случаях перевернуты.
Жаль, что не написано дальше.
Вышли с ним на улицу погулять. Направились было по набережной — привычному маршруту. Вдруг Максим остановился и таким извиняющимся голосом:
— Папа, я
От неожиданности я остановился.
— Почему же тебе со мной плохо?
Он смутился.
— Да нет, папа, не плохо с тобой. Я же так не сказал тебе…
— Все правильно, родной. Все так, как и должно быть. Иди к ребятам. Я тоже когда-то ушел к ним. И твой сын уйдет однажды от тебя… Иди.
Но почему же так больно?
Год восьмой
Начинает играть на скрипке маленькие вещицы. Умению своему удивляется.
Дома я все время рядом с ним.
— Я правильно играю, папа?
— Да. И правильно. И хорошо. Ты думаешь, тебе даром учительница поставила четверку?
— Да, наверно, недаром… Но почему же мне говорили, что у меня нет слуха и я не буду играть.
— Да забудь ты про все это. Давай разбирать то, что тебе задано к зачету.
— Давай. Только я сейчас наканифолю смычок.
Играем «Сурок» Бетховена. Я сопровождаю на пианино. Право же, неплохо выходит.
Когда закончили, предлагаю еще раз сыграть.
— Нет, папа. Не надо. Я расплачусь… Давай лучше «Пастушка».
«Пастушок» — веселая чешская народная песня.
— Знаешь, папа, «Соловушку» Глинки я тоже не могу играть. Очень уж она грустная, эта песня…
Играем с ним в хоккей. Худо владеет клюшкой, неточно посылает шайбу. Это его расстраивает.
— Не умею я, папа, играть, не умею…
— Как же ты не умеешь? Вот я тебе сейчас дам хороший пас. Принимай!..
Хочется уверить его в своих силах, в своих способностях научиться играть в хоккей так, как играют все ребята.
Это удается. С каждым днем он играет увереннее. И уже не стесняется ребят.
Уговорили мы переехать из Россоши к нам моих родителей. И вот уже месяца два они живут у нас. Максим еще больше подружился с ними. С дедушкой Петей охотно гуляет у канала, рассказывает ему о шлюзах, о баржах, о тушинских «моржах». С бабушкой Груней — особенная любовь. Еще бы! Встает она по-крестьянски, чуть свет, и к уходу Максима в школу ждут его на столе то блинчики со сметаной, то пирожки с начинкой, то вареники с творогом, то — самое любимое — сладкие плюшки.
Бабушка снаряжает Максима в школу. Бабушка встречает
Я рад их дружбе. Тем более что бабушка Груня не только ласкова, но и требовательна.
— Как жизнь теперь? — спрашиваю у Максима. — С дедушкой и бабушкой?
— Да хорошо, папа. Только одного жаль… Что мы уже никогда не поедем в Россошь к бабушке и дедушке.
Звоню домой по телефону.
— Ты что делаешь? — спрашиваю.
— Играю на скрипке. Разучиваю трезвучия.
— И как?
— Да кое-что не получается. Но ты, папа, не волнуйся. Получится. Вот приедешь с работы и проверишь.
Звонит мне на работу.
— Ты можешь меня поздравить, папа.
— С чем?
— С четверкой по переводному экзамену. Теперь я ученик первого класса Тушинской музыкальной школы! Вот!
— Что ж. Целую тебя, родной. Спасибо.
— Ну, за что же спасибо? Это тебе спасибо. А как у тебя дела там?
— Да ничего, — говорю, — все в порядке.
— Ну, вот видишь. Значит, у нас с тобой, папа, все хорошо.
Мать решила подарить маленькой дочке своей подруги игрушечное Максимкино пианино «Звенигород». Максим сначала согласился. Потом помрачнел.
— Не надо, мама, отдавать…
Подошел к инструменту. Погладил клавиши. Одним пальцем выстучал: «Пусть всегда будет солнце!..» — эта песенка написана на крышке пианино.
— Тебе жалко? — удивляется мать. — Жалко?.. Жадюга ты!
— Не жадюга… Я дам тебе денежек из своей копилки! Лучше купи ей другое.
— Купи… А это? Оно тебе уже не нужно!
— Но я ведь маленький играл на нем. Мне жаль с ним расставаться…
Мать все же уносит пианино. У Максима слезы на глазах.
— Ну и уноси, уноси… Только не жадный я! Не жадный!.. Как же ты не понимаешь? — кричит он вслед и едва сдерживается, чтобы не расплакаться.
Принес я Максиму том А. С. Пушкина. Максим просмотрел книгу. Полюбовался ею. Потом снова открыл фронтиспис, на котором изображен Александр Сергеевич со своей няней.
— Знаешь, папа, бабушка Груня — это моя Арина Родионовна. Она мне иногда и баловство прощает, — я ж понимаю. И уже столько сказок и историй рассказала про чертей да про колдунов всяких. Прямо как у Гоголя. А это из жизни Сагунов — вот где она родилась…
— Ты бы записал эти истории.