Избранное
Шрифт:
— Все равно это довольно хороший способ, папа, — начать с конца. Получается очень интересно.
Снова дома, в Москве. Смотрели кинофильм «Дон Кихот». Сначала Максим смеялся. Потом становился все сосредоточеннее и серьезнее.
После фильма ушел в ванную. Нет и нет. Подхожу к двери — закрыто. Стучу — не открывает. Еще раз стучу.
— Сейчас, папа.
Открывает дверь и, пригнувшись, пряча глаза, убегает в мою комнату.
Прихожу туда —
— Что такое? Почему ты плачешь?
— Ты понимаешь, папа? Что же это они так… с Дон Кихотом?.. Он же хороший человек. Значит, правда не всегда может выстоять перед враньем?..
— Это, сыночек, зависит от силы правды.
Привожу ему примеры победы справедливости.
— А Сервантес написал роман, чтоб и о себе сказать?
— Конечно, — говорю, — и тоже, видишь, победил, раз книга дошла до нас и заставляет людей плакать.
Понемногу успокаивается.
1 сентября 1976 года. Мы с Максимом идем в школу, во второй класс. Мать только проснулась. Накинув халат, она вышла с нами и, помахав рукой, направилась к каналу купаться.
Повсюду встречаются стайки нарядных ребят.
Пришли во двор школы перед самым митингом. Цветы и ребятишки. Ребятишки и цветы.
Максим поманил меня нагнуться и прошептал на ухо:
— Ты почти один-разъединственный проводил меня, а то все мамы…
Поцеловал в щеку и заторопился к своему классу, который уже построился у подъезда школы.
Трудно дается зарядка — делать ее каждый день. Но после разговора с Максимом, намеков на его лень, он входит однажды утром, в полвосьмого, ко мне.
— Папа, я сделал зарядку и обтирание. Такой, знаешь, холодной водой!
— Очень рад. Молодец.
— Теперь я каждый день буду это делать.
— Ну, дай бог, — отвечаю.
Вечером снова мне говорит:
— Знаешь, утром я делал обтирание и зарядку.
— Допустим, сначала зарядку, — уточняю я, — а потом обтирание.
— Конечно, — отвечает Максим. — Ты меня поймал на логике, папа.
— Да нет, я просто так, — говорю. — Вот хорошо бы и завтра тоже: и зарядку, и обтирание. Да еще без моих понуканий. А?
— Ты в самом деле хочешь этого? — спрашивает сын.
— Конечно. Это же совершенно необходимо каждому человеку. Вспомни своего любимого Суворова!
На другой день снова встает ровно в семь, делает зарядку и обтирание.
— Вот видишь, папа, я и сегодня сделал все, как надо. Это уже второй день. Ты удивлен?
— Нет, меня это не удивляет. Я знаю: ты понял нужность этого. Ты ведь днем лучше себя чувствуешь. Правда?
— Я так и знал, что ты понимаешь меня, — отвечает Максим. — Но вот почему я себя
— Что ж, — говорю, — слово мужчины есть слово мужчины.
И правда, уже месяца два он верен своему обещанию.
Встретился нам на набережной рыбак. Он остановил нас, опустил с плеча свои снасти, достал из садка окуня с ладошку и протянул его Максиму.
— Держи!
Окунь еще шевелился.
— Давай поспешим домой, поместим его в воду, он оживет совсем, — сказал я.
— Ага! Давай!
Побежали. Максим держал в руке подрагивающего окуня и все выкрикивал:
— Смотри, папа, жив! Эх, добежать бы!..
Щеки раскраснелись. Запыхавшись, перелетел через ступеньки. Ворвался в коридор и сильно нажал на кнопку звонка.
Не раздеваясь, быстро налили в таз воды. Максим опустил туда окуня. Он понемногу отошел, перестал всплывать кверху брюхом и вскоре начал плавать в тазу, шевеля плавниками.
Максим ликовал. Трогал пальцем красноватые плавники. Торжествующе поглядывал на меня.
— Все равно он умрет, — сказал подошедший дедушка Петя.
— И пусть. А пока живет! — недовольно ответил Максим.
— Ну, ладно, — сказал дедушка. — Потом тебе бабушка Груня зажарит его. У-у, какой он вкусный, жареный окунь.
Максим промолчал.
А минут через десять подошел к бабушке.
— Когда окунь умрет, ты можешь зажарить его. Но есть его я не буду.
Пошли погулять перед сном.
— Папа, почему небо такое темно-багрово-бордовое какое-то?
— Понимаешь, — объяснил я, — там, далеко от нас, огни Москвы. Нам их за деревьями не видно. Вот от них такой цвет неба.
— Папа, а ты видишь звездочку?
— Нет, не вижу. Пасмурно ведь. Небо в тучах.
— А знаешь, папа, в Мальтинии есть такая примета. Если человек даже в пасмурную ночь видит звезду, значит, его ждет что-то необыкновенное. Понимаешь? Вот я сейчас вижу.
Он стоял на земле, вскинув голову, и, я верю этому, он видел звезду.
Вернулся я с работы. Отдохнул малость. Проверил, как Максим выполнил домашнее задание. Потом достал пластинку с рассказом о жизни и творчестве композитора Бетховена и поставил ее на диск проигрывателя.
— Давай погасим свет и послушаем.
Согласился. Улеглись на диван. Слушаем. Изредка я шепотом пояснял темы «Аппассионаты», «Лунной». Сын молча сжимал мне руку.
Так прослушали всю пластинку. Максим встал, включил свет. Бережно снял пластинку с диска, вложил ее в футляр и закрыл проигрыватель.