Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
Шрифт:
— Верно, лишил! — подхватил, блестя глазами, Горовой. — Эй, хлопцы! — зычно крикнул он шахтерам. — Великая честь выпала нашей шахте! Великий нам труд, и за то будет великая слава! Это, — показал он на Трофименко, — инженер-конструктор, изобрел угольный комбайн.
— А-а! — прошелестело по залу.
— Слыхали, слыхали! — улыбаясь, сказал Степан Павлович Недоля. — Еще до войны вы опыты делали, — кажись, на тридцатой шахте?
— То был не я, — виновато поясняет Трофименко, — там был
— Да и у нас испытывали когда-то, на «пятой-бис»… — раздается голос. — Помню!
— А на «пятой-бис», — быстро поворачивается на голос Трофименко, — опять же совсем другой комбайн был… Бахмутского… Видите ли, мы над этой машиной много лет работаем… И в лабораториях, и в институтах, и в конструкторском бюро…
— А теперь вы новую, значит, привезли? — ласково обращается к нему юбиляр. — Вашу?
— Да, новую. Только не мою, — смущенно улыбается Трофименко. — Нас целый коллектив… В общем, — признается он, — семеро нас…
— Ой, гляди: у семи нянек… — добродушно смеется старик.
— Нет, я в эту машину верю!
— А пойдет она? — спрашивает кто-то из глубины зала.
Все тихонько засмеялись.
— Пойдет! — сердито закричал Горовой. — У меня на шахте — да не пойдет? Я хоть машину сам лично не видел, а понятие имею. Одним словом — комбайн. Сам косит, сам молотит, сам и в мешки насыпает. Ясно? Так и тут. Ну вот, в ближайшее время прибудет эта мудрая машина к нам на шахту — сами увидите…
— Нет! — спокойно перебил его Кравцов. — Не в ближайшее время…
— То-есть как? — опешил Горовой.
— Не в ближайшее время, а… — Кравцов посмотрел на часы, — а в данную минуту прибыла на шахту эта мудрая машина и внимания к себе требует.
Горовой растерянно взглянул на него, да так и остался с разинутым ртом. Неясный гул прошел по залу. И капельмейстер на хорах, не разобрав, в чем дело, на всякий случай взмахнул своей палочкой, и грянул туш…
Яркий полдень. У эстакады стоит толпа шахтеров. С удивлением и интересом разглядывают они необычную машину.
Конструктор Трофименко и его помощник испытывают угольный комбайн на поверхности перед спуском в шахту. Спокойно гудит мотор, споро вращаются диски с густо посаженными зубцами.
Длинный, приземистый корпус комбайна медленно движется по земле, словно утюжит ее своей тяжестью.
Шахтеры — одни с восторгом, другие с недоверием — следят за всеми эволюциями машины.
— Это, хлопцы, шо за танк такой?
— Та цэ ж нэ танк, цэ комбайн!
— Вот зверь-машина! «И гудэ, и шумэ, дрибен дощик идэ!»
Продвигаясь вслед за комбайном, конструктор и слесарь не обращают внимания на град шуточных реплик:
— Хлопцы,
— Говорят, для него особый ствол построят!
Дружный смех в толпе.
— Так ведь он, чертяка, ни в какой ствол не пролезет!
Трофименко спокойно объясняет шахтерам:
— Комбайн собирается и разбирается по частям. Ведущая часть с мотором — отдельно, «грузчик» для навалки угля — отдельно, бар с режущей частью — тоже отдельно…
— А что ему резать полагается?
— Уголь!
— Так это же просто врубовка новой конструкции — и все дело! — убежденно замечает молодой круглолицый врубовый машинист в полосатой тельняшке.
— Нет! — терпеливо отвечает Трофименко. — Горный комбайн ведет одновременно и зарубку, и отбойку, и навалку угля на транспортер.
— Вот это да-а! — восхищенно ахает парень в тельняшке. — Ледокол!
Резкий автомобильный сигнал. Толпа раздается в стороны, уступая дорогу грузовику, груженному углем.
На плитах антрацита стоит с лопатой через плечо Василий и рядом с ним такой же могучий здоровяк.
Шофер, веснушчатый малый с копной выгоревших на солнце волос, аккуратно пристраивает борт своей трехтонки к комбайну.
— А ну, показывай, где тут твой навалоотбойщик? — деловито спрашивает Вася и, напрягаясь, подымает огромную глыбу угля.
— Вот он, — просто указывает конструктор на «грузчик» и отходит чуть в сторону.
Описав дугу, с грохотом падает глыба антрацита. Облако черной пыли, скрежет железа — и тотчас же слева от комбайна прямо в толпу брызжет поток угля.
— А ну, еще!
— Еще, еще давай!
— Держись, Васька!
Подстегиваемые выкриками, Вася и его напарник азартно сбрасывают вниз глыбу за глыбой.
Из комбайна широкой струей льется уголь.
Лица молодых шахтеров лоснятся от пота. Им трудно поспевать за машиной, с неуловимой быстротой перебрасывающей уголь.
— А ну, нажми! Давай!
— Мало каши поели!
Еще несколько взмахов — и, выбившись из сил, Вася бросает лопату и, устало дыша, вытирает рукавом вспотевшее лицо.
Смех, крики и свистки встречают побежденных.
Протяжный сиплый гудок зовет людей на работу. Толпа начинает медленно расходиться, спрыгивают с трехтонки Вася и его злополучный товарищ. Через несколько секунд вокруг комбайна остаются только четыре человека: конструктор, слесарь, молодой врубмашинист в тельняшке и вышедший из грузовика веснушчатый шофер.
В прищуренных глазах шофера прыгают веселые искорки.
— Чуда-а-аки, ей-богу, я ж им говорил: «Не лезьте на позор», — а они на мускулы свои понадеялись, тоже мне умники нашлись — с машиной тягаться!