Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й
Шрифт:
— Особенно если Мэйбл и вправду посадит его на мель во время твоего отсутствия. Но все суда, я надеюсь, ты оставляешь под моей командой? Самая дьявольская пу¬ таница всегда образуется от столкновений между главно¬ командующими на море и на суше. — Вообще-то главнокомандующим здесь остается кап¬ рал. Мы знаем из истории, что разделение власти как раз и приводит к наибольшим недоразумениям, и я хочу избе¬ жать этой опасности. Капрал будет командовать, но ты мо¬ жешь свободно давать ему советы, особенно во всем, что касается лодок; я вам оставлю одну лодку на случай, если вам придется отступать отсюда. Я хорошо знаю капрала, он превосходный человек и храбрый солдат; на него впол¬ не можно положиться, если только не давать ему слишком 1дасто прикладываться к рюмочке «Санта-Круц». Кроме то¬ го, он шотландец и легко может подпасть под влияние квартирмейстера Мюра. Тут уж вы оба, ты, зять, и ты, Мэйбл, должны зорко следить за ними. — Но зачем вы оставляете нас здесь, батюшка? Я при¬ ехала издалека, чтобы покоить вас, разве я не могу сопро¬ вождать вас и дальше? — Славная ты моя девочка! Настоящая Дуихем! И все- таки тебе придется остаться. Мы покинем остров завтра утром, еще затемно, чтобы ни один любопытный не под¬ смотрел, как мы будем выходить из нашего укрытия. Мы возьмем с собой два бота побольше, а вам оставим третий бот л пирогу. Мы должны выйти на протоку, по которой французы возят во Фронтенак всякое добро для индейцев. Там нам придется засесть, может быть, даже на целую не¬ делю, чтобы перехватить их суда. — А бумаги твои в порядке, братец? — с беспокойством спросил Кэп. — Тебе, разумеется, известно, что захват су¬ дов в открытом море считается морским разбоем, если с тобою нет необходимых бумаг, подтверждающих твое право совершать рейсы на государственном или частном воору¬ женном судне. — Я имел честь получить от полковника звание стар¬ шего сержанта
— Других бумаг у меня нетг зять, но и этих хватит. Интересы его величества в этой части света требуют, что¬ бы мы захватили суда, о которых я говорил, и отвели их в Осуиго. Эти суда нагружены шерстяными одеялами, по¬ брякушками, ружьями и патронами, — одним словом, всем, что нужно французам для подкупа проклятых ди¬ карей, их союзников, которых они заставляют совершать всякие зверства. Тем самым французы попирают христиан¬ скую религию и ее заповеди, законы человеколюбия и все, что нам дорого и свято. Захватив этот груз, мы рас¬ строим их планы и выиграем время, потому что этой осенью они уже не смогут получить из-за океана другие товары. — Однако, батюшка, разве его велцчество не прибе¬ гает также к помощи индейцев? — спросила Мэйбл, не¬ сколько удивленная. — Разумеется, дочка, и он имеет на это право, да бла¬ гословит его господь! Но только есть большая разница в том, кто использует краснокожих в войне — французы или англичане, — это всякому понятно! — Это-то понятно, шурин! Я вот только никак не раз¬ берусь с твоими судовыми документами. — Любой француз обязан удовлетвориться докумен¬ том английского полковника, подтверждающим мои пра¬ ва. Так оно и будет, зять. — Но какая разница, батюшка, кто втягивает индей¬ цев в войну — англичане или французы? — Плохо дело, дочка, если ты не видишь ее, этой раз¬ ницы! Прежде всего англичане по натуре человечны и смелы, а французы жестоки и трусливы. — Можешь еще добавить, брат, что они готовы пля¬ сать с утра до вечера, дай им только волю! — Совершенно справедливо! — серьезно подтвердил сержант. — И все-таки, батюшка, это не меняет дела. Если французы поступают дурно, подкупая туземцев, чтобы они воевали с их врагами, то, казалось бы, это одинаково неблагородно и со стороны англичан. Вы-то согласны со мной, Следопыт? — Вы правы, конечно, правы. Я никогда не был с те¬ ми, кто поднимает крик, обвиняя французов в тех же гре¬ хах, какие совершаем мы сами. И все же связываться с мингами позорнее, чем с делаварами. От этого благородного 306
племени мало что осталось, но я не считал бы грехом послать их против наших врагов. — Да ведь и они убивают и снимают скальпы со всех — от мала до велика, не щадя ни женщин, яи детей. — Это у них в крови, Мэйбл, и нельзя их за это осуж¬ дать. Натура есть натура, и у разных племен она прояв¬ ляется по-разному. Я, например, белый и стараюсь ве¬ сти себя, как подобает белому. — Не понимаю, — отвечала Мэйбл, — почему то, что справедливо для короля Георга, не должно считаться спра¬ ведливым и для короля Людовика. — Настоящее имя французского короля — Капут \ — заметил Кэп, у которого рот был набит олениной. — У меня был как-то на борту один пассажир, ученейший господин, и он разъяснил мне, что все эти Людовики — тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый — были великими обман¬ щиками, на самом деле их всех звали Капутами; по-фран¬ цузски это значит «голова»; понимать это надо так, что их должно поставить у подножия лестницы, чтобы они были под рукой, когда придет время их повесить. — Разве это не все равно, что снимать скальпы? Такое же свойство человеческой натуры! — сказал Следопыт с удивленным видом, будто он впервые услышал нечто для него новое. — Теперь я уже без всяких угрызений совести буду бить этих негодяев, хотя я и прежде с ними не особен¬ но церемонился. Все собеседники, за исключением Мэйбл, решили, что на этом вопрос, занимавший их, исчерпан, и никто, по-ви- димому, не находил нужным обсуждать его дальше. И в самом деле, три наших героя в этом отношении мало от¬ личались от своих ближних, которые склонны судить обо всем пристрастно, без должного знания и понимания; воз¬ можно, и не стоило бы приводить здесь этот разговор, если бы он не имел отношения к некоторым частностям нашего повествования, а их суждения не объясняли мотивов, ру¬ ководивших их поступками. Как только все отужинали и гости ушли, у сержанта с дочерью начался большой и серьезный разговор. Нежные излияния были не в характере сержанта Дунхема, но сей¬ 1 Кэп имеет в виду династию французских королей Капетин- гов, получившую свое название по имени ее основателя — Гуго Ка- пета. Капут (caput) — «голова» по-латыни, а не по-французски, как утверждает Кэп. 20* 307
час необычность положения пробудила в нем чувства, ка¬ ких он до сих пор не испытывал. Пока солдат или матрос действует под непосредственным руководством своего на¬ чальника, он мало думает о риске, связанном со всей опе¬ рацией. Но с той минуты, как на его плечи ложится ответственность командира, ему мерещатся сотни случай¬ ностей, от которых зависят успех или провал. Он, быть мо¬ жет, меньше тревожится о собственной безопасности, чем тогда, когда это составляло его главную заботу; зато он больше думает о судьбе своих подчиненных и легче под¬ дается тем чувствам, которые подрывают его решимость. В таком положении очутился теперь и сержант Дунхем: вместо того, чтобы, как обычно, смотреть вперед со свойст¬ венной ему уверенностью в победе, он вдруг понял, что, может быть, расстается со своей дочерью навсегда. Никогда еще Мэйбл не казалась ему столь прекрасной, как в этот вечер. Да и она, пожалуй, никогда ранее не открывала отцу так много привлекательных своих черт. Сегодня ее глубоко волновала тревога за отца; кроме того, она чувствовала, что на сей раз ее дочерняя любовь нахо¬ дит отклик в суровой душе старого ветерана, вызывая в нем ответную любовь. В ее отношениях с отцом никогда не было непринужденности; превосходство ее воспитания вы¬ рыло между ними пропасть, еще более углубившуюся из^за его чисто солдатской суровости, выработанной многолетним и тесным общением с людьми, которых можно было дер¬ жать в подчинении только с помощью неослабной дисцип¬ лины. Но сейчас, когда они остались» одни в последний раз перед разлукой, между дочерью и отцом возникла болёе сердечная близость, чем обычно. Мэйбл с радостью подме¬ чала в словах отЦа все больше нежности, по которой с само¬ го приезда втайне тосковало ее любящее сердце. — Так вы находите, что я одного роста с покойной матушкой? — сказала девушка, взяв в свои ладони руку отца и глядя на него влажными от слез глазами. — А' мне казалось, что она была выше меня. — Большинство детей так думает: они привыкли смот¬ реть на родителей снизу вверх, вот им и Кажется, что они выше ростом и вообще более внушительны. Нет, Мэйбл, твоя мать была точь-в-точь такая, как ты. — А какие у нее были глаза? — Глаза у нее были голубые, как у тебя, кроткие й манящие, дитя мое, но не такие живые и смеющиеся. 308
— В моих глазах навсегда угаснет смех, дорогой батюшка, если вы не будете беречь себя в этой экспеди¬ ции. — Спасибо, дитя мое... Гм... спасибо. Однако я обязан выполнить свой долг. Но у меня есть одно желание — чтобы ты счастливо вышла замуж, пока мы здесь, в Осуиго. Тогда у меня будет легче на душе. — Замуж? Но за кого? — Ты знаешь того, кого я желал бы видеть твоим му¬ жем. Тебе может встретиться другой мужчина, более бле¬ стящий, разодетый в более богатое платье, но никогда те¬ бе не попадется человек с более благородным сердцем и ясным умом. — Вы так думаете, батюшка? — Я не знаю никого, кто бы мог сравниться в этом отношении со Следопытом. — Но я совсем не собираюсь замуж. Вы одиноки, и я хочу остаться с вами и скрасить вашу старость. — Да благословит тебя господь, дитя мое! Я знаю, что ты готова на это, и не отрицаю, что чувства твои заслу¬ живают похвалы. Но все-таки я думаю, есть чувства ещо более похвальные. — Что может быть похвальнее любви к родителям? — Любовь и уважение к мужу, дорогое дитя! — Но у меня нет мужа, батюшка! — Так выйди же поскорее замуж, чтобы было кого любить. Я не вечен, Мэйбл, недалек день, когда я поки¬ ну тебя, — то ли болезнь унесет меня, то ли пуля прикон¬ чит. Ты же молода, тебе еще жить да жить. Тебе необхо¬ дим муж, защитник, который опекал бы тебя всю жизнь и заботился о тебе так же, как ты хочешь заботиться обо мне. — И вы думаете, батюшка, — спросила девушка, пере¬ бирая узловатые пальцы отца своими маленькими ручка¬ ми и разглядывая их с таким вниманием, будто нашла в них что-то необыкновенное, между тем как на губах ее играла легкая усмешка, — и вы думаете, что Следопыт на¬ иболее подходящий для этого человек. Ведь он всего на де¬ сять или двенадцать лет моложе вас! — Что ж из этого? Он вел умеренную и полную трудов жизнь, тут надо не на годы смотреть, а на здоровье. Раз¬ ве у тебя есть на примете кто-нибудь другой, кто бы мог стать тебе опорой в жизни? 309
Нет, у. Мэйбл никого не было на примете. По крайней мере, никого, кто бы выразил намерение стать ее мужем, хотя в душе у нее, быть может, и бродили какие-то смут¬ ные надежды и желания. — Батюшка, мы ведь говорим не о других, а о Сле¬ допыте, отвечала она уклончиво. —
чем вы говорите... это касается моего будущего замужест¬ ва, не так ли? — Если бы ты обручилась со Следопытом, пока я жив, если бы я был твердо уверен, что ты станешь его женой, то, что бы ни ожидало меня впереди, я умер бы спокойно. Но я не могу требовать от тебя такого обещания, дитя мое, и не хочу заставлять тебя делать то, в чем бы ты позднее раскаивалась. Поцелуй меня, дочка, и ложись спать. Если бы сержант Дунхем принуждал Мэйбл дать обе¬ щание, услышать которое он так сильно хотел, он натолк¬ нулся бы на упорное сопротивление, но, предоставив реше¬ ние самой Мэйбл, он приобрел в ее же лице сильную союз¬ ницу, потому что его великодушная, преданная дочь была способна скорей уступить ласке, чем подчиниться угрозе. В эту решительную минуту она думала только об отце, с которым ей предстояло очень скоро расстаться, возможно навеки, и вся ее горячая любовь к нему, взлелеянная глав¬ ным образом ее воображением, но несколько остывшая из- за его сдержанного отношения к ней в последние две недели, теперь вновь вспыхнула чистым и сильным огнем. В эту минуту отец был ей дороже всего, и ради его счастья она готова была на любую жертву. В сознании девуйши с ка¬ кой-то неистовой силой вдруг вспыхнула мучительная мысль, и решимость ее на секунду ослабела. Но, пытаясь найти основание для промелькнувшей было радостной надежды, она не нашла ничего, что могло бы эту надеж¬ ду подкрепить. Приученная воспитанием подавлять в себе самые заветные чувства, она вновь обратилась мыслью к отцу и к награде, ожидающей дочь, покорную воле роди¬ телей. — Батюшка, — произнесла она неторопливо, почти с полным спокойствием, — господь благословит дочь, по¬ слушную своему долгу? — Разумеется, Мэйбл, — об этом говорится и в пи¬ сании. — В таком случае, я выйду замуж за того, кого вы мне выберете. — Нет, нет, Мэйбл, ты должна выбрать себе мужа по собственной склонности! =— Мне не из кого выбирать, да, да, никто еще не де¬ лал мне предложения, кроме Следопыта и мистера Мюра. Но из них двоих, конечно, мы оба, не колеблясь, остано¬ 311
вим свой выбор на Следопыте. Нет, батюшка, я выйду за того, за кого вы пожелаете. — Ты знаешь, каково мое желание, дорогое дитя мое; никто другой не даст тебе такого полного счастья, как наш благородный проводник. — Что ж, батюшка, если он не изменил своих намере¬ ний, если он опять будет искать моей руки — ведь вы не захотите, чтобы я сама ему навязывалась или кто-нибудь другой за меня, — на побледневшие щеки Мэйбл вернул¬ ся румянец — после того как она приняла свое великодуш¬ ное и благородное решение, она вновь воспрянула духом,— не надо пока говорить ему о нашем решении. Если он вер¬ нется к этому разговору и, выслушав все, что порядоч¬ ная девушка обязана сказать своему жениху перед свадь¬ бой, все-таки захочет, чтобы я стала его женой, то я ста¬ ну ею. — Да благословит тебя господь бог и да вознаградит тебя, как того заслуживает примерная дочь! — Да, батюшка, теперь вы можете быть покойны и с легким сердцем отправиться в путь, уповая на бога. А обо мне вам тревожиться нечего. Весной — ведь вы позволите мне побыть с вами до весны, — да, весной я выйду замуж за Следопыта, если наш благородный друг не переменит своего решения. — Что ты, Мэйбл, он любит тебя так же, как я любил твою мать. Бедняга плакал, как ребенок, когда рассказы¬ вал мне о своих чувствах к тебе. — Да, да, я верю... Я не раз убеждалась, что он обо мне лучшего мнения, чем я того заслуживаю. И, конечно* нет на свете человека, которого я уважала бы больше, чем Следопыта, не исключая даже вас, батюшка! — И вполне заслуженно, дочка! Ваш союз будет сча¬ стливым, поверь мне. Могу ли я сообщить Следопыту эту радостную весть? ' — Лучше не надо, батюшка. Пусть все идет само со¬ бой: мужчина должен добиваться любви женщины, а не наоборот. Улыбка, осветившая прекрасные черты Мэйбл, была лу¬ чезарна; такой она, во всяком случае, показалась сержанту, хотя человек, умеющий лучше отгадывать по лицу моло¬ дой девушки мимолетные движения ее души, сразу бы понял, что в этой улыбке было что-то неестественное и на¬ пряженное. 312
— Нет, нет, пусть все идет само собой. Ведь я вам твердо обещала!.. — Будь по-твоему, дочка, будь по-твоему! Теперь по¬ целуй меня.,. Благослови тебя бог, ты добрая дочь. Мэйбл бросилась отцу на шею — первый раз в жизни — и, прижавшись к нему, заплакала, как ребенок. Суровое солдатское сердце не выдержало, и слезы отца смешались со слезами дочери; но сержант Дунхем тотчас же опомнил¬ ся; устыдившись своей слабости, ласково отстранил от се¬ бя дочь и, пожелав ей спокойной ночи, отправился на по¬ кой. Мэйбл, все еще рыдая, ушла в свой неприглядный угол. Чер.ез несколько минут все стихло, и только громкий храп старого ветерана нарушал тишину. Глава XX Руинами я шел, и меж кустов Узнал я камень, весь поросший мхом, Остался он от солнечных часов, Стоявших некогда в саду густом. Кэмпбелл, «На посещение Эрджилшира» Мэйбл проснулась, когда солнце не только ярко свети¬ ло, но уже стояло доврльно высоко. Сон ее был спокоен и крепок, оттого что уснула она с сознанием выполненного долга и к тому же сильно устала; даже поднявшийся на рассвете шум и движение в лагере ее не потревожили. Вскочив с постели, девушка поспешно оделась и через несколько мгновений уже стояла на поляне, вдыхая благо¬ уханную свежесть утра. Впервые она в полной мере ощу¬ тила своеобразную красоту и глухое уединение окружавшей ее местности. Стоял один из тех ослепительных осенних дней, на какие столь щедр климат этого края, хотя его по¬ чему-то больше поносят, чем хвалят, и бодрящее, целитель¬ ное действие погожего утра не замедлило благотворно сказаться на Мэйбл. Лежавший на сердце гнет она припи¬ сывала страху за отца, которого теперь, когда между ними исчезла прежняя отчужденность, горячо полюбила. Остров казался необитаемым. Накануне вечером обыч¬ ная при всяких сборах и приездах сутолока еще придавала ему какую-то видимость жизни, но теперь все было пусто 313
и мертво, и наша героиня долго озиралась, прежде чем об¬ наружить хоть одно живое существо, которое избавило бы ее от чувства одиночества. Но тут она вдруг увидела всех, кто остался на острове, в полном сборе: они расположи¬ лись у лагерного костра. Присутствие дяди, к которому Мэйбл привыкла, успокоило девушку, и она с вполне по¬ нятным в ее положении любопытством продолжала осмотр. Помимо Кэпа и квартирмейстера, тут были капрал, трое солдат и стряпуха. Хижины стояли безмолвные и пустые; невысокая, похожая на крепостную башню вышка блок¬ гауза живописно поднималась из наполовину скрывавших ее кустов. Солнце падало на лужайку лишь сквозь про¬ светы между деревьями, и лиственный шатер над головой Мэйбл четко вырисовывался на фоне бездонной голубизны неба. Не видно было ни облачка, и она втайне решила при¬ нять это за предзнаменование мира и безопасности. Убедившись, что все заняты таким первостепенным для человека делом, как завтрак, Мэйбл, никем не замечен¬ ная, направилась на небольшой мысок, где буйно раз¬ росшиеся кусты и деревья совершенно скрыли ее из виду. Раздвинув нависшие над водой ветви, она пробралась к самому краю протоки и долго глядела, как тихо плеска¬ лись о берег, еле приметно накатывая и отливая, крохот¬ ные волны — слабый отголосок волнения, царившего в пя¬ тидесяти милях выше на озере. Открывавшиеся отсюда виды были на редкость хороши своей мягкой прелестью, и наша героиня, живо воспринимавшая все прекрасное в природе, не замедлила оценить наиболее примечательные части ландшафта. Остров теснился к острову, и узкие про¬ галины между ними убегали в бесконечную даль: любуясь этой картиной, она подумала, что никогда не видела ничего красивее. Но вдруг Мэйбл вздрогнула. Ей почудилось, что в ку¬ стах, окаймляющих берег противоположного острова, мелькнула человеческая фигура. Ширина протоки в этом месте не превышала ста метров, и, хоть девушка, конечно, могла обмануться, да и внимание ее в ту минуту было по¬ глощено другим, все же ей казалось, она не ошиблась. Зная, что принадлежность к женскому полу не послужит ей защитой от пули, если ее заметит ирокез, Мэйбл не¬ вольно отпрянула и укрылась в листве, но стала присталь¬ но всматриваться в противоположный берег. Какое-то вре¬ мя прошло в напрасном ожидании. Она собиралась уже 314