Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
И если речь пойдет о романе, то Алан Эдингем - прожженный политик хлеще Бертольда Ревинтера.
То ли Всеслав предпочел постоять, то ли Алиса разрешила ему сесть жестом, но ответил он незамедлительно:
– Я скажу вам здесь то же, что и в ваших покоях.
Как словеонец говорит в собственном доме с родной женой, Алан вряд ли когда услышит. Но вот разницу между врагами-Регентами и хрупкой герцогиней Алисой в голосе Всеслава заметить сложно.
Легкая вкрадчивость - от такой жидкий лед медленно струится
– Я внимательно слушаю вас, князь, - прошелестела Алиса.
– И верю, что вы, как истинный рыцарь, никогда не скажете даме ничего неподобающего.
– Конечно, нет, герцогиня.
– Принцессой ее словеонец не считает. Что ж - не он один.
– Я пришел выразить вам сочувствие по поводу смерти вашего дяди. И предложить дружескую помощь.
Впору расцеловать прекрасную баронессу и за беседку, и за портьеру. Лучшего места и времени для шпионажа и не придумаешь!
– Благодарю вас, сударь.
– Кажется, Алиса, как и Всеслав, всегда говорит с одной и той же интонацией.
– Но обо мне заботится мой супруг.
– Сударыня, в вашем положении не отказываются от помощи.
– О чём вы, князь?
– Алан ошибся - Алиса может говорить иначе. Под стать Ормхеймским снегам ее титула.
– Вы ждете наследника, сударыня. Как жаль, что именно теперь - когда ваш супруг далеко, ваш уважаемый дядя погиб, а враги - близко и живы-здоровы.
Всеслав прет напролом, а Алан похолодел. В этой нише некуда увернуться от разящей стали! И ее даже вовремя не заметишь - пока не станет слишком поздно. А за подобные тайны убивают не только чужих шпионов, но и дурочек-баронесс.
Словеонец не простит столь осведомленных свидетелей. А он - не только прям как северный полуторник, но и столь же беспощаден. Лишь тончайшее золото шелка отделяет Алана и Ирэн от смерти!
Эдингем скосил глаза на баронессу: бледна, но кричать вроде не собирается. Как и падать в обморок. Все-таки племянница Тенмарского Дракона. Должно же в ней быть от него хоть что-то.
– У вас ложные сведения, сударь!
– В слишком тонком льде Алисиного голоса даже Алан разобрал трещины.
– Я не жду ребенка. А сейчас - покиньте мой дом, князь...
– слова истаяли на ветру.
Эдингем услышал ругательство Всеслава. Длинное и весьма цветистое.
Легкий шум, совсем тихий плеск воды, слабый стон.
– Вы пришли в себя, герцогиня? Тем лучше.
– С дамами Всеслав говорить-таки не умеет. Или наоборот - умеет.
– Вы и дальше будете отрицать очевидный факт?
Ревинтер за такие сведения - озолотит. Да и что словеонский князь был с бесчувственной Алисой наедине... Министр финансов наградит и поблагодарит лично, но только если Алан выберется из золотой беседки живым. Хоть бы Всеслав поскорее договорился, о чём хотел, - и убрался
Эдингем скосил глаза: Ирэн - всё еще не бледнее обычного. Хоть она по-прежнему не собирается падать в обморок - и то хорошо. Скорее всего, ей просто плевать на кузину. Другая давно бы уже кинулась спасать покровительницу. Но сейчас эгоизм Ирэн - на пользу делу. На спасение жизни им обоим!
– Уходите, князь.
– Голосок Алисы - менее слаб, чем Алан ожидал.
Пожалуй, она - сильнее, чем кажется. И этим напомнила совсем другую женщину - до боли в сердце. Горькой, пронзительной!
Другую. Нежную, хрупкую... Но сейчас - не до таких воспоминаний! Не в золотой беседке - рядом с Всеславом и Ирэн.
– И оставить вас в таком состоянии?
А от присутствия словенского дикаря Алисе, конечно, сразу полегчает!
– Что же вам мешает?
– Вы - женщина, - холодно ответил Всеслав.
И поэтому заявился к ней с угрозами. И угрожает до сих пор. Ревинтер хоть не врет, кто он и что он!
– Вы - истинный рыцарь!
– горько усмехнулась Алиса.
Да уж - с такими рыцарями негодяев уже не надо!
– Когда вы в последний раз подписывали приговор женщине, князь? Чуть больше полугода назад?
– Вы об Ирии Таррент?
– Оказывается, Всеслав тоже умеет говорить иначе. Еще холоднее раз в десяток.
– Бешеных собак следует отстреливать, вы не согласны?
Ирию Эдингем не знал, зато видел Эйду Таррент. Видел, говорил с ней... Сестра возможной отцеубийцы стоит не в пример дороже всех придворных дам Алисы вместе взятых. С ней самой в придачу. Эйда готова была отдать жизнь, отстаивая невиновность уже мертвой сестры. И почти наверняка погибла. Значит, что бы ни совершила Ирия - она достойна такой любви.
– Ирия Таррент была невиновна, вы об этом не думали?
– Алиса почти кричит. Воплем раненой птицы.
Она знала среднюю дочь покойного Эдварда Таррента? Или просто настолько ненавидит Всеслава?
– Как была невиновна ее сестра или я...
– Даже если невиновна - Лиар не должен отойти матери Чарльза Таррента. Вам прекрасно известны правила политики, герцогиня.
– Вы достаточно высказались, князь! А сейчас - покиньте, наконец, мой дом, чтобы еще одна бешеная собака смогла дойти до своих фрейлин. Или вы и меня убьете?
– Я помогу вам выйти отсюда. Руку, герцогиня. Или вы признаетесь, что находились без сознания в обществе постороннего мужчины?
И, конечно же, в том, что произошло с человеком, пока он был без чувств, - виновен он сам и никто больше.
– В мире, где женщине не прощается и тень ошибки? Даже чужой?
Шаги. Легкие - Всеслава, неровные - Алисы. Ей действительно плохо. Но если словеонец вынесет ее на руках - репутации герцогини конец, в этом она права. Вот посреди парка - падай сколько угодно.