Излом
Шрифт:
Довольный жизнью, держа нас за руки, Денис громко шлёпал подошвами по асфальту, вызывая этим подозрение у местных кошек и заставляя их благоразумно обходить его стороной. Если на пути попадалась небольшая, покрытая ледком лужица, – откуда-то взялось похолодание – сын долго и целеустремленно долбил лёд каблуком, и не было силы, способной оторвать его от этого приятнейшего занятия. Поэтому вместо пятнадцати–двадцати минут, до первых ярмарочных павильонов мы добирались около часа. Ярко светившее и
«Ого, – думал я, – теперь на градуснике плюс десять, а может и больше…»
Неожиданно Денис мощно потащил нас вперёд. В глазах его плясал огонь восторга. В двух первых павильонах в небольших клетках жевали траву, шевеля при этом длинными ушами и выкатив дурацкие красные глаза, многочисленные серо–буро–белые кролики.
«Чтоб вас, шиншиллы поганые, – вздохнул я, – теперь это надолго».
Через минуту и сам с таким же восторгом, как Денис, принялся разглядывать живность. Сын, просунув руку сквозь прутья клетки, гладил пушистые спинки.
— Вы тут побудьте, а я дальше пойду, – предупредила, исчезая в толпе, жена.
Через несколько минут, налюбовавшись кроликами, Денис предложил искать маму. Я не стал возражать и отказываться от резонного предложения.
На сына в сыскном деле надежда была слабая – в густой толпе, кроме коленей и обуви, он ничего не мог разглядеть. Эту заботу пришлось взять на себя.
«Да, с этими современными девушками её не скоро найдёшь. Выросли чуть ли не выше меня и в плечах не уступят, увеличив ещё их наплечниками», – моя голова, словно локатор, рыскала из стороны в сторону.
Когда всякая надежда была потеряна, увидел Татьяну. Стиснутая со всех сторон, она самозабвенно примеряла перед небольшим круглым зеркалом шляпу.
«Нет, всё-таки хрупкие женщины с узкими плечами смотрятся лучше, – залюбовался женой. – С ними чувствуешь себя мужчиной, хочется их защищать, а эти современные гренадёрши и себя с успехом защитят, и тебя заодно».
Отойдя с дороги на тротуар, стали ждать. Здесь народу сновало значительно меньше. Все как мухи на мёд лезли поближе к павильонам, в магазины никто не заходил. Гоголевская реклама действовала безотказно, хотя все знали, что путное на ярмарке попадается редко и веселья тоже никакого, кроме громко орущей музыки.
— А вон мама идёт! – выставил руку Денис.
— Не показывай пальцем, бескультурье, – сделал замечание.
За это он высунул в мою сторону язык.
— По губам-то получишь! – пригрозил я. – Стань сначала Эйнштейном, потом язык показывай.
Разругались, мужички? – приветствовала нас Татьяна.
Обидевшийся Денис – маленький, а с гонором, отошёл от меня и взял за руку мать.
На этот раз мы пошли по тротуару, высматривая оттуда, что продают в павильонах.
— Чего шляпу не купила? – не обращая на него внимания, спросил у жены.
— Раз не купила, значит, не подходит… Да и с твоей зарплатой, папа, мягко говоря… – она язвительно замолчала.
На перекрёстке мы остановились. Отсюда ярмарка шла вверх по улице до Крытого рынка и вниз – до Волги. У павильона с мясной продукцией стали решать в какую сторону идти.
Я ратовал, чтобы вверх – к рынку. Причина – винный магазин на углу.
Сын с женой хотели идти вниз, что думали они – не знаю.
На нас уже стал поглядывать куривший неподалеку рубщик мяса в красной рубахе русского стиля, надетой поверх фуфайки.
Увидев его малиновую, ярче рубашки, рожу, мне ещё сильнее захотелось идти вверх.
— Мороженое! – вдруг взвыл Денис и, забыв об обидах, схватил меня за руку, потащил вниз, к Волге.
«Жребий брошен», – грустно рассудил я.
Именно с той стороны из небольшого павильона вылезла коробейница с длинной накладной косой и в накинутом на пальто сарафане. Через плечо её висел здоровенный короб с мороженым.
— По дороге шёл хорошенький щенок, в своей лапке нёс песочный пирожок, – распевал сын, во время творческих пауз облизывая пломбир.
Недавно я купил ему детскую книжку, на обложке которой красовался прелестный кутёнок с чёрным пятном на глазу, ему-то, видимо, автор и посвятил стишок.
Не успели мы, купив мороженое, пройти в сторону Волги, как репродуктор охрипшим, дребезжащим, неизвестно мужским или женским голосом, объявил, что около консерватории можно увидеть аэробику в исполнении студенток третьего курса.
Консерватория как раз находилась недалеко от нас, но надо было идти в сторону рынка.
— Ух ты, пошли посмотрим, а? – бросил пробный камень.
Татьяна задумалась. Денису теперь было всё равно.
Женщины, даже располневшие, абсолютно не прореагировали на это известие. Смотреть аэробику в основном направились мужики.
Иногда, включив наш старенький проигрыватель, жена тоже прыгала под музыку. Я считал, что зря. Полнота ей не угрожала, а фигура, на мой вкус, и так была прекрасна.
— Пошли! – вдруг согласилась она, взяв меня под руку.
— У–у-у, в трико, – разочарованно тянул идущий рядом парень.
— Тебе, похоже, не аэробика нужна, а стриптиз, – подковырнул его.
Ни слова не говоря тот затерялся в толпе.
— Вообще-то в его годы и я не отказался бы от стриптиза, – доверительно сообщил Татьяне.
— Правда? А сейчас как, против? – неожиданно заинтересовалась она.
— Сейчас важнее другое… – сделал глубокомысленный вид.
— Что именно?