Излом
Шрифт:
— Вот что мы сделаем, – пришла в голову оригинальная мысль, – торговать будешь, но не мебелью, а мясом, – успокоил её.
После работы, подзаняв у насильниц деньжат, помчался на рынок, куда возил мясо и откупил торговую точку. Дело это оказалось весьма сложным. Гости с Кавказа начали с гвоздичек и постепенно оккупировали весь базар. Вся торговля шла через них. Местные менты кормились из их рук, так что жаловаться было бесполезно.
— Брат, вэзи, а я продам, – предлагал кавказец.
— И за сколько у меня возьмёшь?
Цену он называл смехотворную.
—
— Обижаешь, да–а? Какого телёнка, слюшай?..
— Ладно! Кто тут у вас старший?
Взятых денег даже не хватило.
14
Круизы в деревню повторялись стабильно каждые две недели. Ещё раз съездили с шефом, затем он отправил нас одних. Мы тут же вышли из-под контроля. Часть мяса взяли у Амира Кулаева, деревенского мафиози, с которым вёл дела наш директор, а ещё за одной партией маханули в свой родной «Красный боец».
Председатель просто обалдел от счастья – жизнь-то начала меняться. Если раньше правил его величество – дефицит, то теперь – рынок, который принадлежал приезжим, и без их ведома хрен чего продашь. А тут! Прямо на дом приехали. Не надо колхозный бензин тратить, чтобы в город везти.
Лицо его, конечно, поскучнело, когда узнал, что деньги хотим отдать с продажи. Окинул нас и машины подозрительным взглядом. Мы были – сама честность. Авто – не задрипанные грузовики, а специально оборудованные под перевозку мяса машины. Даже санэпидемстанция не прикапалась бы.
Забрав наши документы, он решился на афёру – начинать бизнес-то надо!
— Лады! – почесал ниже живота. – Щас распоряжусь – скотину забьют и вас загрузят, так что с утра, по прохладце – в путь. Ночевать-то где будете? Хотите, у меня?..
Но мы отказались и решили провести ночь в знакомой общаге – зачем людей беспокоить.
Председатель принялся названивать кому-то по телефону, чтоб нашли ключ и принесли простыни. Жильцов там не было – на ремонт техники и посевную городские больше не ездили, а Лисёнок сошёлся с бабой и уехал в соседнюю деревню.
Пока шли переговоры, Пашка побежал проведать Юлю, которая, по словам преда, второй раз успела выйти замуж, а я решил навестить деда.
За пять лет многое изменилось и всё не в лучшую сторону.
Село казалось вымершим, никому не нужным и заброшенным. У дворов валялись кучи мусора, дорога топорщилась ухабами, на библиотечных дверях висел пудовый замок, а несколько встреченных человек были грустны, раздражительны и неразговорчивы.
На месте дедовского дома чернело пепелище.
«Помешал кому-то!» – пожалел старика и направился к Афанасьевичу.
В отличие от встреченных мною односельчан, кузнец был весел и общителен. А всё оттого, что вышел на пенсию. Меня он не забыл. Узнав о цели приезда, навязал продать «пырасёнка». Внука он тоже научил правильно произносить это слово. Ломающимся голосом подросток поинтересовался:
— Деда, а какого пырасёнка забьём – большого али который поменьше?
— Обоих! Деньги-то нужны… Ещё откормим, – выставил на стол бутылку. –
— С рюмки от тебя не убудет.
Разговор зашёл о приезжих с Кавказа. От него узнал, что в их колхозе таковых мало, председатель их не любит. А в соседних – заполонили всё. Русским угрожают.
— У себя над русскими издевались… и тут начинают. Всех их собрать и на историческую родину отправить! – бушевал Афанасьевич. – Жалко, я старик, а молодёжи в деревне мало, – совсем разошёлся кузнец.
«Да–а, – подумал я, если уж простой русский человек начинает злиться…»
«Лишнее» мясо Тамара лихо распродала по приличной цене.
«Всё-таки не зря я побеспокоился!» – мысленно похвалил себя.
В следующую поездку отвёз деньги в деревню и прихватил ещё солидную партию левого товара. Таких «бабок» в своей жизни я ещё не видел. Кроме Тамары, пристроил торговать Валентину Григорьевну – всё же человек насчёт квартиры хлопотал.
— На заводе, – рассказывала она, – ужас что творится. Сокращают почём зря. Заказов нет. Комплектующие на изделия покупать не на что, и даже на две недели зарплату задержали, которой и хватает-то на десяток дней. Ужас! Ужас! Кошмар какой-то. И куда Ельцин смотрит… Вчера слушала по телевизору интервью с Гайдаром. Он сказал, я даже записала, – достала она бумажку: «Качество продукции имеет две стороны, представляющих диалектическое содержание его единства. Если на качество влияет степень общественной полезности, в этом случае качество как мера выражения потребительной стоимости не будет экономической категорией, поскольку она не отражает конкретно–исторических производственных отношений…»
Ух! Это как понять? Всё подорожает, или ещё хуже будет?
— Ну–у, Валентина Григорьевна, ты же контролёр, и про качество лучше меня понимаешь, – ушёл я от ответа.
Чебышев не забывал нас и частенько наведывался. Почему и не навестить бывших колег, коли исправно наливают.
— Увольняйся, – предлагали ему, – да иди мясом торгуй, хоть деньги будешь иметь.
— Подумаю, – вяло отвечал учитель, – привык к заводу-то.
По выходным, с утра до вечера, я носился по торговым точкам, в основном, овощным и коопторговским – выяснял, что возьмут, кроме мяса, и за сколько. На всякий случай договаривался на огурцы, помидоры, яблоки, вишню… Наконец-то у меня появились свободные деньги. Купил Татьяне кожаный плащ, туфли, осенние сапоги. Себя, разумеется, тоже не обидел.
Реклама предлагала класть деньги в «МММ» и «Селенгу» – рискнул, положил на год.
«Посмотрим, что будет…»
Тамара с Леной просто взбесились. В магазине спрятаться от них было невозможно. При поимке хватали под белы ручки и без долгих разговоров тащили на матрасы. Разумеется, весь магазин уже догадался, чем мы там занимаемся. Два раза, выходя из бендежки, ударял по лбу Петю–глухого. Две любопытных продавщицы с раскрасневшимися лицами стояли рядом с ним.
«Бабы здесь, – делал я вывод, – все до одной стервы, как в «Санта–Барбаре»».