Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
– Разумеется не так. Я не люблю купаться в море, разговариваю с телевизором как дед и не пью молоко, хотя очень люблю.
– Ну, с молоком понятно, у мужчин оно часто не усваивается, потому что в кишечнике нет нужных ферментов, - принялась объяснять, хотя меня никто об этом не просил. И поймав на себе насмешливый взгляд лысого, замолкла. Ненадолго. Потому что в голове зудел вопрос. – Нет, все не то. Ни молоко, ни море, его я тоже не люблю! Ты слишком хорошо разбираешься в женщинах. Знаешь, что сказать и сделать. Ты либо Альфонс, либо Казанова, либо…
–
Но мне это не понравилось. Ни тон, ни смысл сказанного.
– Даже так? – Я отвернулась к окну, но голос, писклявый и тонкий, выдал мое расстройство.
Господи, ну конечно их много! Он же тренер! И постоянно видит жопы и все остальные запчасти женских тел. И, конечно же, у него много баб, потому что… ну почему бы и нет, собственно?! А я в этом списке любимый шут при дворе короля. Когда со всеми уже поговорил, порешал дела, обкашлял вопросики, то хочется чего-то такого – придурковатую экзотику.
– Уже обиделась? – Судя по голосу, Тима просто распирало от самодовольства. И, наверное, он улыбался, пока смотрел на меня. Точно я не знала, потому что сама продолжала пялиться в окно.
– А у меня есть повод?
– Повод есть всегда, - философски заметил Тимур. – Но только не в этом случае. В моей жизни и правда очень много женщин. У меня пять сестер и восемь с половиной племянниц. В моей семье рождаются только девчонки, я и сам должен был родиться девочкой, по крайней мере, так говорили врачи.
Я с удивлением посмотрела на Тимура. Ну, девочка из него очень… специфическая. Волосатая, коренастая, с бородой.
– Ты младший? – Обычно в традиционных семьях рожают, пока не получится наследник. Чаще всего, малыш наследует ипотеку на двушку, диван и фамилию из серии «Иванов». Зато мальчик. А о том, сколько сил бедной матери далась третья или даже четвертая беременность, никто не думает. Обидно, что и у Тимура вышло так же.
– Я старший, - обрубил он все мои рассуждения.
– А зачем тогда… столько детей?
– Дети разве бывают зачем? Они бывают для чего. Для любви. Мои родители очень любили друг друга и нас тоже любили. Почему ты улыбаешься?
– Не знаю. Сейчас проще единорога встретить, чем вот такие обычные любящие семьи.
– Им просто повезло, - слишком серьезно ответил Тимур. И взгляд из расслабленного стал снова цепким. Я мысленно поставила галочку, но не стала продолжать допрос. Как-нибудь потом. При случае. – А почему восемь с половиной племянниц?
– Моя младшая сестра беременна, но решила не узнавать пол малыша. Так что, мы всей семьей делаем ставки. Ты участвуешь?
– Пускай будет мальчик, раз вы все его так хотите.
Лицо Тимура сияло каждый раз, когда он говорил о детях. Черты сглаживались, и сам он становился каким-то добрым, домашним.
– А у тебя есть дети?
– Нет, не довелось, - спокойно и без сожаления ответил он.
– А жена?
Я напряглась в ожидании ответа. Знаю,
– Нет, Настя, я не женат.
– А был?
– Не сдавалась я.
Тимур припарковал машину на стоянку какого-то неизвестного мне кафе и выключил мотор. Вместе с датчиками пропала и музыка, а в салоне стало так тихо, что я слышала собственное сердцебиение. Громко и быстро билось мое сердце, медленно и четко – Тимура.
– Я был женат и развелся шесть лет назад, - наконец сказал он.
– Почему вы развелись?
Тимур выдохнул и произнес, глядя мне в глаза.
– Потому что я ей изменил.
Глава 27
Это прозвучало слишком громко. Наверное, ему все-таки не стоило выключать радио. Так хотя бы голос ди-джея дал бы мне понять, что я не сплю.
Я подняла глаза на Тимура. Смотрит прямо, хмурится, ждет чего-то.
– Надеюсь, ты шутишь?
– К сожалению, нет.
К сожалению… Господи, он еще и сожалеет. Кажется, печка больше не работала, но почему-то здесь стало жарко. Я потянулась к шее, чтобы снять шарф и вспомнила, что его на мне не было. Я так и не стала надевать его и шапку, торопилась, чтобы увидеть его. Увидела. Вижу. Перед глазами со скоростью звука мелькали картинки: ресторан, друзья и родные, порно на гигантском экране телевизора. Только вместо Савранского Тимур. И вместо меня та другая женщина. Но боль у нас одна на двоих, наша общая боль.
– Выпусти, пожалуйста, - тихо прошептала и отвернулась. Смотреть на мужчину перед собой стало невыносимо.
– Куда? Тут пустырь и кафе это грузинское. Я тебя специально привез на окарину, чтобы ты не сбежала, пока мы поговорим.
– Господи, о чем нам разговаривать?
– Хотелось о тебе и обо мне, но, видимо, придется обо мне и моей бывшей, - Тимур устало почесал переносицу. Сейчас он выглядел не так бодро, как полчаса назад.
– Слушай, меня правда не касаются твои отношения с твоей женой и то, как они разрешились. Ты изменил, она узнала, не простила, выгнала. А еще вы друг от друга отдалились, она перестала тебя понимать, вдохновлять и возбуждать. Кружева сменились на трикотаж, а секс с вертикальных поверхностей перешел на кровать. Так?
Все это я слышала уже в своей жизни. И к повторному спектаклю была не готова, так как еще от своей премьеры не отошла.
– Да ни хрена не так, девочка, - с нажимом произнес лысый.
– Не называй меня девочкой, мне почти сорок лет, - я, как загнанный в ловушку зверек, показывала хищнику зубы.
– Но ведь ты и есть девочка. Напуганная, уставшая, обиженная своим мужем и своей семьей девочка, - Тимур потянулся, чтобы поправить выпавшую из хвоста прядь волос, но, в последний момент передумал. Рука на несколько секунд зависла в воздухе, а потом неловко опустилась на спинку кресла, рядом с моим лицом.