Изменяя прошлое
Шрифт:
— Ну, мы с тобой, с разницей в два месяца присели, — задумался Нечай. — Хотя нет, почти в полтора. То есть, где-то на год и семь месяцев назад нырять можно.
Я прикинул и согласился.
— Вопрос в том, о чем с ним вообще базарить?
— Ну, как, — Нечай прищурился. — Мосты так и так надо с ним налаживать. Прибор может сломаться, к примеру, кто нам новый загонит?
— Ну да, — кивнул я. — Вообще, неплохо бы запасной иметь. Но суть же не в этом, Нечай. Здесь важно совсем другое: то, что Сурок оказался прав с ключевыми точками. Выходит, они такие есть! Прикидываешь, что это значит?
— Мы можем, таки изменить свою судьбу! — резюмировал Нечай. — Вот только где эти бл…кие точки
— Не знаю, — задумчиво протянул я. — Тут каждый должен сам у себя в жизни поискать. И я, кажется, у себя нашел.
— Где? — вскинулся кент.
Я не видел причины скрывать от Нечая хода своих мыслей:
— Помнишь, когда я с усилка откинулся, я тогда почти два года на воле задержался?
— Ну, помню, рассказывал, — подтвердил Андрюха.
— Я же поступил в Литературный институт, жизнь у меня тогда реально могла поменяться, прикинь? Она уже начала меняться и если бы тогда меня не сманил Вован Калина, а я бы не купился, то... Я ведь не хотел тогда, но безденежная студенческая жизнь достала, хотелось бабу в ресторан сводить, штаны прикупить, — то, сё, короче, сам стрелку судьбы перевел. Хотя паровоз мой шел уже по другому пути, другими знакомыми оброс, не из нашего круга, телки нормальные, интеллигентные, с поэтами и писателями известными, что у нас преподавали, беседы вел за поэзию, искусство.
Нечай покивал:
— Ну, да, похоже на то. И чё думаешь?
— Да чё думать? Надо в прошлое метнуться да отшить Калину с его гнилой наколкой.
— И получается, я здесь один останусь? — приуныл Нечай. — Можешь, подождешь пока всё менять, а? Я тоже думать буду, надеюсь, найду свою точку. Одному не в кайф мне тут будет после всего.
— Ну, во-первых, ты этого даже не заметишь, — ответил я. — Если у меня все получится, то ты, считай, меня с малолетки больше и не увидишь. Другие кенты у тебя будут, другие расклады. Но прибор-то останется здесь! Будешь пытаться и найдешь свою точку. А, во-вторых, я и сам пока подожду с этим вариантом. Ведь тогда вся жизнь изменится, и уже ничего не повторишь, я хотел бы еще пару моментов из этого прошлого заново пережить.
— Ну, так, чего делаем? Сначала к Сурку или как?
Я задумался, но тут в дверь кто-то постучал, открылась щель, в которую заглянул завхоз отряда с известием:
— Пастор, тебя к ДПНК[1] вызывают, кажись, на свиданку к тебе приехали.
— Да ладно? — реально удивился я. Я уже забыл, когда последний раз на свиданке был, просто некому было ко мне ездить. Поэтому все положенные мне что длительные, что краткосрочные свидания, пролетали мимо меня, как фанера над Парижем. Хм, интересно.
— Ладно, схожу, посмотрю, кто там приехал.
Была у меня одна мыслишка о том, кто это мог быть. Я посмотрел на Нечая и, похоже, тот тоже об этом же подумал.
— Если это он, привет передавай, — напутствовал меня Нечай.
***
Разговор с ДПНК состоялся не очень приятный, но ожидаемый. Как выяснилось, приехал ко мне и правда, Сурок. Который, понятно, не был мне никаким родственником, а потому дать мне с ним свидание, чисто теоретически, было нельзя — не положено. Но, опять же чисто теоретически, такое было все же возможно, если тот же ДПНК разрешит. На зоне все так: фактически, если не положено, то не положено, но бывает, что на положено хер положено, если так надо. С этим наполовину полковником договариваться было сложнее, чем с тем же грузином, что прибор мне вернул, он, сука, взятки не брал. Однако добазариться все же удалось, что было изначально понятно. Если бы тот решил не пускать, то меня бы даже не дернули, а о том, что ко мне кто-то вообще приезжал, я бы узнал только потом от шныря, что на свиданке полы моет.
И вот я захожу в комнату для краткосрочных свиданий, разделенную перегородкой до самого потолка. И с нашей, и с той, вольной, стороны было некое подобие условных кабинок. Я присел на стул и внимательно посмотрел на человека, смущенно улыбающегося мне через двойное оргстекло. Сурок выглядел солидно и одновременно как-то немного неуклюже, в общем — как всегда. Ученый, да еще гениальный, что с него возьмешь! Они, наверное, все немного не от мира сего. Он уже держал переговорную трубку в руках, и я тоже взял свою.
— Привет, Андрей! — сказал он и смущенно улыбнулся.
— Здравствуй, Коля, — спокойно ответил я, хотя в душе все пело: не забыл добро, Сурок, несмотря на то, что никак не мог помнить наш последний разговор перед своей пропажей тут. Этого разговора для него просто не было, как не было никакого суда, приговора, никакой тюрьмы с ее понятиями и непонятками. Но, видимо, он, как и я, все записал для себя, когда метнулся в прошлое в последний раз и до того, как это прошлое своим действием изменил. — Рад тебя видеть. Я верил в тебя, знал, что ты нормальный чел.
— Спасибо, Пастор, — Сурок улыбался. — Но, признаться, ты слишком хорошо обо мне думал. Я ведь сначала не собирался приезжать к тебе. Поначалу вообще все забыл наутро, когда проснулся. Потом прочитал свои записи… Нет, я поверил, а когда не нашел прототипа прибора, который к тому времени уже был готов, тогда вообще убедился. Но много месяцев думал, что не поеду, хотелось все забыть. Не знаю, что меня привело сюда, то ли совесть, то ли постоянное ожидание неожиданно пришедших воспоминаний о твоем или Нечая визите в прошлом. А может, то и другое вместе. Вот. Передачку тебе привез, не знаю, то или нет, я же не помню теперь, что именно надо. Хотя, знаешь, порой по ночам мне снятся сны, и я подозреваю, что эти сны о той моей судьбе. Слишком они яркие и там все про тюрьму, зону, ты там с Нечаем. Интересная штука — наш мозг…
Он замолчал, видимо, не зная, что еще сказать. Ведь, по сути, он видел меня впервые в жизни. Как и я его. Такая вот ситуёвина.
— Ты молоток, Андрей, — сказал я. — Мы и правда, хотели тебя с Нечаем навестить, но теперь уж не будем тебя там беспокоить, конечно. Можешь спать спокойно. Если есть возможность, бабки загони, нет возможности — нет и базара. Я же не беспредельщик какой.
Прежде чем сказать это, я скосил глаза на мента, дежурившего в комнате свиданий. У него все линии были на прослушке, и он постоянно уши грел в наушниках. Хрен угадаешь, кого он в конкретный момент слушает, кроме нас здесь было еще две пары. Но тут как раз к нему подошел приятель, и он с ним что-то перетирал, стянув наушники на шею.
— Я привез сто тысяч, — тут же ответил Сурок, — могу еще, если надо, только не сразу. А как передать-то?
Я опять скосил глаза и увидел, что разговор у ментов закончился и дежурный опять тянет руки к наушникам.
— Полчасика подожди у зоны после свиданки, к тебе подойдут, — быстро проговорил я в трубку, добавив, — все, об этом молчи.
Сурок понимающе прикрыл глаза. Ишь ты, конспиратор, мля!
— Ты мне вот что скажи, Николай Александрович, — я уставился ему в глаза, — что делать, если штука эта сломается?