Изменяя прошлое
Шрифт:
Наташа боялась, но почему-то не слишком, этот простой с виду парень с такой доброй и открытой улыбкой располагал к себе. Не красавчик, конечно, но и не урод, нормальный мужик, видно, что не бедствует. Она колебалась, точно уже зная, что будет в гостинице. Об этом нетрудно догадаться: парень и девушка вдвоем ночью в номере…, хотя причем здесь ночь? И сейчас она решала, что для нее важнее: некая внушенная воспитанием гордость вкупе с потерянным интервью, или ни к чему не обязывающий секс, но при этом возможность при таком раскладе вытянуть из парня как можно больше подробностей, которые он в другой обстановке, может, и не раскроет? Победила жажда журналистской славы, к тому же ей нравились напористые мужчины, и она с вызовом ответила:
— Договорились! Веди меня, мой загадочный кавалер.
И взяла его под руку. А уже в номере крутого отеля на Невском она не стала выделываться, после шампанского он ей показался совсем привлекательным,
А уже совсем под утро они лежали в кровати формата «king size» и, передавая друг другу бутылку сухого вина, глотая прямо из горлышка, немного утомленно, зато очень откровенно болтали. Наташа не жалела о случившемся, Саша был очень нежен с ней, но главное, что она добилась именно того результата, на который и рассчитывала: угонщик крутых тачек был с ней предельно откровенен и рассказал многое из того, что в случае простого интервью она бы никогда от него не услышала. Она и сама, расслабившись от вина и мужской ласки, разоткровенничалась, пересказав ему всю свою жизнь, но ей-то, в отличие от него, скрывать было почти нечего. Ну, не считать же серьезными все ее секреты после его рассказа о своей жизни!
А Нечай был просто счастлив, прижимая к себе теплое молодое тело, словно бы случайно уронив руку на нежную девичью грудь и легонько поглаживая ее время от времени. Одеяло валялось на полу, но они не стеснялись своей наготы, раскинувшись на мокрых от пота простынях. Душа его пела: у него сегодня все получилось, и даже не один раз, впервые с тех пор, когда он облажался тогда, с той шлюшкой, чересчур переволновавшись! Он доказал самому себе, что он может, что он мужчина не только при просмотре порнухи, и его грудь распирало от гордости за себя. Много ли надо человеку для счастья? Он сделал то, о чем думал много лет, и что не давало ему покоя, о чем он стеснялся рассказывать и чего откровенно стыдился. Теперь можно и назад, теперь у него другое прошлое.
Наташа же вообще сейчас была совсем не здесь. В ее мечтах ей торжественно вручали Пулитцеровскую премию в номинации «За выдающееся расследование», гремели овации, слепили вспышки фотоаппаратов, вокруг звучала ангельская, ой, простите, английская речь, и она со слезами на глазах говорила в микрофон: «First of all, I want to thank my mom and my dad…». Ну, или как-то так, английский она еще подтянет. А ее родители, взявшись за руки, сидели в первом ряду и плакали, и улыбались, не сводя глаз с обожаемой дочки. А потом к ней подходил главный редактор The New York Times, торжественно предлагал ей должность ведущего журналиста и почему-то вручал толстую пачку вечнозеленых долларов. О бандите, пока еще лежавшем рядом, она уже и не вспоминала, он — всего лишь одна крохотная ступенька к вершинам ее личной славы. И сколько бы таких ступенек ни было, она будет по ним шагать до тех пор, пока не достигнет желаемой цели. Прямо скажем, очень амбициозная девица, но только такие и добиваются своего — се ля ви.
***
Николай Александрович, вернувшись со свиданки с Пастором, забрался под душ, в попытке смыть с себя этот ужасный запах казенного учреждения, а одежду забросил в стиралку. Ему казалось, что все пропахло несвободой, и этот запах напоминал ему о том, о чем вспоминать не хотелось. Вроде бы и не было ничего такого в его прошлом: его не судили, он не шел этапом, не сидел в камерах с плесенью на стенах, где паука называют «хозяином» и его нельзя убивать. Ведь паук тоже такой же сиделец, как они сами, к тому же гораздо полезнее многих: он делает доброе дело — ловит мух и комаров. Не было в его прошлом огромных тараканов в ладонь величиной, что не спеша ползают по стенам на «вокзальчике» — временной хате с узкими лавками вдоль стен, где собирают тех, кто сегодня идет на этап, или, наоборот, тех, кто только заехал на тюрьму перед тем, как раскидать по хатам. Не было шмонов и не было ШИЗО, не было людей с наколками на теле, так отличающимися от тех, что делают в многочисленных салонах тату на воле. Не было Пастора с Нечаем, не было ежедневного крепкого «купеческого» чая, дающего заряд бодрости, не было великого множества того, что ему снилось каждую ночь в мельчайших подробностях. Не было ни для кого из его окружения, для них он всегда был здесь, в столице, работал в НИИ, даже сестра совершенно ничего не помнила. А как можно помнить то, чего просто не было в ее жизни?
Но при этом сам он знал, что все это с ним было, он отлично все помнил, каким образом — непонятно. Однако Пастор и Нечай были такой же частью его жизни, как и многолетняя работа в институте. Все это было и не было одновременно. И постепенно Николай привык к такому
Дело сейчас вообще не в этом. Сейчас ему надо понять, что делать со своим изобретением дальше. И здесь Николая просто рвали на части два противоположных желания. С одной стороны, он мечтал о славе и значит, надо было свое изобретение обнародовать. С другой стороны, он понимал, что стоит ему лишь заикнуться, как его мгновенно засекретят, пусть и вручат при этом ту же большую золотую медаль РАН, например, Государственную премию и может даже звезду героя из рук президента. Но все это будет тайно, известно лишь небольшому кругу людей с таким количеством подписок о неразглашении, что даже сестра родная не узнает. Ну, или узнает и она, и остальные, только вот за что именно его награждают, будет от них скрыто. Что-то туманное типа: «за выдающиеся достижения, бла-бла-бла». Нобелевской премии ему не видать как своих ушей, по крайней мере, при жизни, как и публикаций в ведущих мировых научных изданиях. И если он даже сбежит в те же США, все будет точно так же, но уже не на родине. Может, денег будет побольше, да лабораторию выделят получше, но какой в этом смысл, если ему и так всего хватает?
Другой вариант: молчать, по крайней мере, какое-то время, пока он сам не насладится всеми теми возможностями, что дарует ему его открытие. Что бы он хотел поменять в своем прошлом? Было, было конечно, такое, как и у всякого человека в мире. Было много ошибок и упущенных возможностей в личной жизни. Например, можно попробовать жениться и сейчас уже быть счастливым дедом. Была в его жизни одна девушка, хорошая, интеллигентная, красивая, в которую он был по уши влюблен. Да и она в него, кажется, тоже. Они встречались почти год, ходили в кино, театры, музеи (она было страстной поклонницей современной живописи). Они целовались, и он с нетерпением ждал того часа, когда сможет познать ее (так высокопарно он тогда рассуждал). Она была девушкой с принципами, одним из которых был следующий: постель только после свадьбы, в первую брачную ночь и никак иначе! И его это раззадоривало, ему это нравилось, ведь он тоже был девственником и мечтал о красивых отношениях. О том, чтобы все в его жизни было правильно, чтобы его жена принадлежала только ему и не знала других мужчин. У них даже была назначена дата свадьбы, а потом…
Он до сих пор не понимал, что именно пошло не так. Почему она вдруг сорвалась в Ялту с каким-то хулиганистым парнем, а когда, наконец, вернулась, то выглядела такой чужой, но при этом невероятно счастливой, какой он не видел ее никогда прежде. На его робкий вопрос о том, что случилось, она лишь громко засмеялась и совсем неинтеллигентно послала его на три народные буквы, добавив, что не желает его больше видеть. А потом развернулась и ушла из его жизни навсегда.
Уже потом, спустя годы, в 90-е, вернувшись со стажировки в Англии, он случайно встретил ее на улице. Она шла, ведя за руку мальчика — сына, лет пяти-шести с виду, а на голове у нее был черный платок. Постояли, поговорили немного. Ее мужа убили в бандитской разборке, она теперь вдова, одна с сыном и без копейки денег (последнее с надрывом вырвалось у нее). Он сухо посочувствовал, понимая, что до сих пор испытывает к ней что-то такое, но при этом, совершенно не желая, не то чтобы сходиться с ней, но даже помогать ей материально, несмотря на то, что деньги у него были. Он тогда подумал, что это ее жизнь наказала за то, что она его бросила. Ну, или, как вариант, вновь возвращенный в страну Бог. Они разошлись, и больше он ее никогда не видел. Лишь порой она приходила к нему во снах, с каждым годом все реже и реже.