Изменяя прошлое
Шрифт:
Здесь Коля вспомнил ту роковую бухгалтершу и вынужден был мысленно признать правоту Пастора, который между тем продолжал вещать:
— Плюс к этому все эти бабские циклы, связанные со сменой настроения и прочая муть, что тоже не способствует желанию соединиться с кем-то телами. В результате с вероятностью в восемьдесят процентов, женившись, ты получишь жену, которая, в самом лучшем случае будет тебе иногда давать, чтобы ты только от нее отстал. Для этого же постоянно имитируя оргазм: типа, все, я кончила, гордись собой, дебил, и давай спать. В худшем случае ты будешь постоянно отлучен от ее сучьего тела за то, за это и еще вон за то. В реальности же просто потому, что ей это не надо.
Пастор
— Так не любишь баб, Пастор?
— Баб я люблю, — хмыкнул тот, — трахать. А в остальном с некоторых пор смотрю на них совсем иначе, чем в молодости. Суки они в большинстве своем для нас, понимаешь? И это не потому, что они такие плохие, вовсе нет. Они-то как раз, с точки зрения их природы, вполне нормальные, а ненормальными в их глазах выглядим именно мы, повернутые на сексе. Что, впрочем, они во все века успешно использовали. Та же проституция — древнейшая профессия, существует лишь потому, что бабы махом смекнули: даже если они вообще больше ни на что не способны, то в любом случае, всегда могут заработать тем, что дано им просто по факту рождения, то есть — своим телом.
Здесь Пастор от избытка чувств даже сплюнул на пол, понял, что это косяк, и заорал:
— Шныря, млять, сюда мухой!
Через минуту в дверь робко заглянул отрядный шнырь, и Пастор наорал на него, что мол, ни хера не делает, в отряде везде грязь и т.д. А когда все закончилось, а шнырь протер тряпкой то место, куда Пастор плюнул, он, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Слишком уж мы с ними разные, Коля. Настолько разные, что и сравнивать глупо. Как и выяснять с ними отношения глупо просто потому, что баба по природе своей просто психологически не способна признать собственную неправоту. Не способна, прикинь, Коля! Помни об этом всегда, с ее точки зрения, что бы она ни сделала, что бы ни сказала, она всегда права, а мужик — идиот, дурак, дебил, ее недостойный, и прочее. А сегодня многие из них нас вообще за людей не держат, ну, если ты, конечно, не ее сын. Там уже не рассуждающий материнский инстинкт работает.
Пастор внимательно посмотрел на Сурка:
— А теперь скажи мне, Коля, нахрена нам жениться при таком раскладе, учитывая, что семья — это не наша, а бабская мечта с детства? Не гораздо ли лучше и психологически комфортнее жить одному? А кого поиметь, всегда найти можно, свободных баб просто море, и они тебе обязательно дадут в надежде захомутать тебя. А ты делай свое дело и сваливай, вот какой у тебя должен быть девиз по жизни, понял? А если бабки есть, то шлюх, дающих за бабло, просто море разливанное! С ними вообще лучше всего: они и оргазм профессионально сымитируют, и претензий от них нет, если ты платишь. Идеальный вариант! Хотя ты, конечно, уже старый, как и я. Для нас это уже становится постепенно неактуальным. А-ха-ха! Но чисто теоретически все равно помни, если вдруг в прошлом решишь сглупить: любая баба преследует свои цели, а на твои цели и желания ей насрать с высокой колокольни. Она будет использовать тебя всю твою жизнь для того, чтобы все было так, как она хочет. Всё, отвали, подремлю немного.
— Подожди, Андрей! — тормознул его Сурок. — А как же та твоя любовь первая, о которой ты все настрадывал? А как же дети, наследники?
— Первая любовь, Коля, — уже отвернувшись к стене, ответил Пастор, — должна быть несчастной. Только в этом случае она останется твоим прекрасным воспоминанием на всю жизнь. Если она будет иметь продолжение в том же браке, к примеру, то все хорошее, что она тебе дала, быстро изгадится совместной жизнью так, что даже приятных воспоминаний не останется. При этом важно осознавать, что той девочки, которую ты когда-то любил, давно уже нет. Она осталась
Он немного помолчал и добавил:
— Что касается наследников, то нахер нужны эти прихлебатели, которых ты растишь, обуваешь, одеваешь, горбатишься, чтобы они прилично выглядели, а они тебя потом, когда чуть подрастут, тут же посылать начинают, кобениться, права качать. Это бабам дети нужны, они о них мечтают, вот пусть и растят. Испокон веков так было, а то, что мужик должен с малыми детьми возиться — это изобретение дикого во многих смыслах двадцатого века, прущего против природы человека. И, поверь мне, это все ненадолго, с исторической точки зрения, конечно. Рано или поздно все вернется на свои места, наверное, через боль и страдания — как обычно, через войны и разные катастрофы. У мужчины должны быть другие приоритеты. И никакого равноправия в этой сфере быть не должно, равноправие — это женоподобные мужики и мужеподобные бабы, что мы сейчас повсюду и имеем. А в конце запомни: бабам это не говори, это для внутреннего пользования, они бесятся от правды, зачем тебе бешеная баба?
И Пастор захохотал, отчего Николай задумался: то, что сейчас сказано — это действительно то, что тот думает, или это его очередной прикол и наезд на уши, что Пастор любит периодически проделывать? А Пастор такое любит: лапши на уши навешает и ходит потом, прикалывается.
***
И так воспоминания об этом разговоре подействовали на молодого Николая, что он, прервав Лену на полуслове, сказал:
— А поехали ко мне прямо сейчас, пока у меня дома никого нет!
— Зачем? — вроде бы спокойно спросила она, но в ее голосе он услышал напряженность.
— Затем, — весь дрожа от своей смелости, но сдерживаемый твердой волей внедренной психоматрицы, ответил Коля, — что нам просто необходимо проверить друг друга на сексуальную совместимость до того, как мы заключим брак.
— Ты дурак? — она внимательно посмотрела на него.
— А какая разница? — он смело посмотрел ей прямо в глаза, ведь он знал будущее. Знал, что она всего через несколько дней легко запрыгнет в постель к другому парню, совершенно не дожидаясь свадьбы. — Или едем ко мне, или прямо сейчас прощаемся навсегда.
— Пошел к черту, дурак озабоченный! — крикнула она и, вскочив со стула и прихватив сумочку, выбежала из кафешки.
А Коля вдруг засмеялся, вы не поверите, — от облегчения! Потому что теперь получалось, что это не она его, а он ее бросил. И осознание этого факта принесло ему такое нужное сейчас успокоение. Он расплатился, а потом долго гулял в одиночестве, наслаждаясь молодостью и здоровьем тела. Хотел было по совету Пастора снять себе шлюху, вот только где таких женщин можно было сейчас найти, он понятия не имел. Надо будет, решил он, по возвращении, поискать в сети, где они в это время собирались.
А когда он подошел к своему дому, то с удивлением нашел там Лену, сидящую на лавочке у подъезда. Увидев его, она решительно встала и, опустив глаза и даже покраснев, объявила ошеломленному мэнээсу:
— Я тут подумала и решила уступить твоему напору. Пойдем, ты получишь то, что хочешь, раз тебе это так необходимо. Хочу, чтобы ты убедился в том, что я тебя люблю и готова на многое ради своей любви.
Коля взглянул на часы, до появления родителей оставалось еще, как минимум часа полтора. Десять раз можно успеть. И он, открыв дверь подъезда, деликатно предложил ей войти первой.